Адлер родился в пригороде Вены. Он был вторым сыном в семье еврейского торговца среднего класса. Он получил образование в Венском университете, где в 1895 году ему была присвоена медицинская степень.

В 1902 году, когда Адлер был молодым врачом, он получил от Фрейда приглашение присоединиться к психоаналитическому движению. Он стал видным его членом и был высоко ценим Фрейдом. В итоге он был назначен преемником Фрейда на посту президента Венского психоаналитического общества и стал соредактором одно из первых психоаналитических журналов Zentralblatt für Psychoanalyse. Его первая крупная публикация под названием «Исследование неполноценности органов» вышла в 1907 году. После теоретических разногласий с Фрейдом по поводу природы невроза и той степени, в которой сексуальные аспекты играют роль в психоаналитическом мышлении, он ушёл со всех своих постов. С небольшой группой других диссидентов он основал Общество свободных психоаналитических исследований. Позже он изменил название направления, в котором он работал, с «психоанализа» на «индивидуальную психологию». В 1914 году он основал свой собственный журнал Zeitschrift für Individualpsychologie.

Во время Первой мировой войны Адлер служил врачом в австрийской армии. После войны он основал 22 клиники психической гигиены для детей из государственных школ. В течение трёх лет он читал лекции для учителей «трудных детей». Он с гордостью заявлял, что более 600 учителей (значительная часть всего преподавательского состава Вены того времени) прошли обучение, в частности, у него (Adler, 1927). К 1934 году насчитывалось более 30 подобных клиник.

С 1925 года Адлер регулярно ездил в США. В 1935 году он окончательно эмигрировал туда. Он работал профессором медицинской психологии в Медицинском колледже Лонг-Айленда. Он умер в Абердине, Шотландия, во время лекционного тура (Фадиман и Фрагер, 1976).

Перлз многократно ссылался на Адлера, начиная со своих самых ранних работ и до самой смерти (см. приложение III), демонстрируя своё знакомство со многими фундаментальными концепциями Адлера.

Кроме того, некоторые теоретики, также повлиявшие Перлзом, были обучены Адлером или находились под его влиянием — включая Франкла, Мэя, Хорни и Фромма. Таким образом, возможно, что Адлер влиял на Перлза не только напрямую, но и через своё влияние на других теоретиков.

В основе как индивидуальной психологии Адлера, так и гештальт-терапии Перлза лежит холизм. Фэдимен и Фрейджер (1976, стр. 92) однозначно приписывают Адлеру роль …

Не подлежит сомнению, что Адлер опирался на концепцию холизма, сформулированную фельдмаршалом Яном Смутсом, южноафриканским государственным деятелем, философом и премьер-министром. Ансбахер (1961, 1978) проследил личные отношения между Адлером и Смутсом. Они вели переписку, и Адлер добился определённых успехов в публикации работ Смутса в Европе, часть из которых он сам перевёл и издал (Адлер, 1933a). Адлер (1933b) использовал концепцию холизма, наряду с психоанализом, в качестве основы своей теории и для обоснования своей идеи о "стремлении человека к завершённости, улучшению или эволюционированию" (стр. 12).

Одно из наиболее чётких свидетельств взглядов Адлера на единство тела и психики (mind) выражено в его утверждении:

Перлз придерживался идентичного подхода: «Мы также считаем, что разделение на "психическое и физическое" или "психику и тело" является полностью искусственным» (Перлз, 1973, стр. 53).

Существуют также значительные параллели между тем, как Адлер и Перлз объясняли взаимодействие организма и среды. Адлер писал:

Перлз (1975) рассматривал гештальт-терапию как направление, занимающееся взаимодействием между организмом и его окружающей средой. Ни понимание организма, ни понимание окружающей среды по отдельности не охватывает всю ситуацию:

Тема единства жизни (и личности) присутствует в большинстве работ Адлера (см., например, Адлер, 1923, 1928a, 1930, 1931a, 1935a, 1937). Эта тема отражает убеждение Адлера в том, что аспекты личности необходимо рассматривать как часть более крупного целого. Чтобы понять любую часть личности – будь то поступок, болезнь или невроз – эту часть нужно рассматривать в контексте целостной личности человека. Анализируя связь между частями, он писал:

Перлз пришёл к схожим выводам. Он также обращал внимание на то, как человек физически преподносит себя (см. главу 3.2 о Вильгельме Райхе и анализе характера). Перлз приводил примеры того, как телосложение индивида отражает его отношение как к себе, так и к миру. Он прослеживал такие примеры, как сутулые плечи у невротика, чувствующего, будто весь мир лежит на его плечах, или астма у человека, который ограничивает ёмкость своих лёгких и тем самым отстраняется от мира.

Адлер разрабатывал подход к терапии, исследуя то, как человек действует или реагирует в различных ситуациях:

В публикациях и практических демонстрациях Перлза приводятся аналогичные примеры. Работая с пациентом, Перлз обращал внимание на несоответствия в человеке – как теоретик холизма, он рассматривал любое действие как часть более крупного целого. Для Перлза человек представлял собой единый организм:

Адлер много писал о терапевтической процедуре. Основная тема, проходящая через всю индивидуальную психологию, – это активное участие пациента в терапии. Уже на первичном интервью кабинет или физическое пространство организованы таким образом, что в них есть несколько стульев, из которых пациент должен сам выбрать, где ему сесть (Адлер, 1932a). Активность поощряется, поскольку она способствует развитию личной ответственности.

Перлз придерживался такого же отношения к активности и личной ответственности. В гештальт-терапии недостаточно просто вербализировать взгляды, установки, жалобы и так далее. Вся терапия происходит в «здесь-и-сейчас» и сопровождается соответствующим аффектом. Происходит сочетание вербализации и активности.

Адлер так говорил о роли терапевта и о том, в какой степени терапевт может способствовать изменениям:

И ещё:

Схожее утверждал и Перлз:

В более поздней статье он писал: «Будучи терапевтами, мы не тешим себя иллюзиями, что знаем больше, чем сам пациент» (1965, стр. 6). Таким образом, следует избегать любой ненужной "помощи" или поддержки со стороны терапевта; делать за кого-то то, что этот человек способен сделать самостоятельно – значит лишать его возможности развивать свою силу, потенциал и ресурсы (Перлз, 1967).

Одной из техник, описанных Адлером, является тщательная формулировка вопросов. В частности, Адлер рекомендовал использовать вопросы типа "что", а не "почему". Задавая вопросы "что", он полагал, что терапевт получает ответ, выражающий отношение пациента в целом. Это отражает целостный жизненный стиль человека, что даёт терапевту подсказки о том, как следует вести терапию (Адлер, 1931b).

Перлз тоже не одобрял использование вопросов типа "почему", которые, по его мнению, просто порождают циркулярные ответы. Он утверждал, что вопросы "как" или "что" дают больше информации об установках и переживаниях человека в целом (Перлз, 1969a).

Ещё одно пересечение между Адлером и Перлзом заключается в их подходе к реинтеграции пациента:

Перлз определял невротика как человека, которому не хватает интеграции (Перлз, 1969a). В его подходе к терапии индивид движется по континууму осознавания, интегрируя всё больше и больше расщеплённых частей. В работе с пациентами: «Нужно просто собрать все диссоциированные части личности и реинтегрировать их» (Перлз, 1946, стр. 11).

Адлер описывал процесс терапии и последующее исцеление. Наиболее важным средством терапии, как он отмечал, является сам пациент. Исцеление наступает, когда терапевт убеждает пациента «вытащить себя из болота за собственные волосы» (Адлер, 1928b, стр. 192). Поэтому исцеление…

Позиция Перлза была очень похожей. В одном из наиболее часто цитируемых отрывков из его работ он утверждал: «Осознание как таковое, само по себе, уже может быть исцеляющим» (Перлз, 1969a, стр. 17). Цель терапии в целом состоит в том, чтобы помочь пациенту найти способы решения своих текущих проблем и дать ему способы решения будущих проблем (Перлз, 1973).

Возможно, наиболее значительным влиянием адлеровской индивидуальной психологии на гештальт-терапию была её теория невроза:

И:

Общей темой, проходящей через все адлеровские обсуждения невроза, является тема человека, идущего вразрез с обществом. Человек вынужден приспосабливаться к стандартам и процедурам, диктуемым другими. Невроз – это форма защиты, стратегия совладания с требованиями и ожиданиями общества. Это также способ соответствовать требованиям социальной среды, и если эта среда является репрессивной, то человек справляется с этим, развивая защитные механизмы.

Описание Перлзом возникновения невроза как следствия способа, которым человек справляется с требованиями враждебной среды, действительно перекликается с идеями Адлера. Невротик, согласно Перлзу:

Адлер также рассуждал о влиянии общества на индивида:

Адлер писал о психосоматическом единстве и о том, как невроз отражается на теле:

Перлз представил очень похожую концепцию роли тела в проявлении невроза. В подразделе своей главы под названием «"Психика", "Тело" и "Внешний мир"» он рассмотрел возникновение «психосоматических недугов» и прямую связь между психкой (неврозом) и телом (физическим недугом) (Перлз и др., 1951, стр. 303-322).

Адлер, в свою очередь, подчёркивал роль языка в неврозе. Он считал, что невротик склонен использовать язык как инструмент избегания реального столкновения с ситуацией или объектом, вызывающим внутренний конфликт и невроз:

И далее:

Перлз также предостерегал от использования слов "да—но". Он писал:

Адлер иллюстрировал всепроникающий характер невроза и его влияние на жизненный стиль человека. Среди множества примеров – бессонница, которая, по его словам, иногда является "инструментом соревнования". Он отмечал, что гордится своим открытием, что бессонница часто является симптомом амбиций и часто связана с головными болями. Хотя эта связь была описана ещё две тысячи лет назад Горацием, её влияние на человека сильно:

Адлер описал процедуру лечения, при которой отсутствие сна используется конструктивно, что обычно приводит к исчезновению синдрома бессонницы, поскольку большинство людей могут не спать только если это рассматривается как нарушение и служит какой-то функции (например, оправданию или рационализации).

Перлз также обсуждал бессонницу как пример того, как индивид прерывает самого себя:

В другом месте Перлз (1973) писал о бессоннице как о частой жалобе невротика и об одном из примеров неспособности к отстранению. Также как и Адлер, Перлз рассматривал головные боли как предлог для отстранения от бытовых задач.

Ещё одно сходство между взглядами Перлза и Адлера на невроз заключается в том, что оба рассматривали невротика как человека, который часто не осознаёт, что происходит вокруг него. Адлер писал о неврозе как о:

Перлз описывал невротика как человека, который утратил части себя и не контактирует с реальностью:

В теории и практике работы со сновидениями у Адлера и Перлза много общего. Адлер приводит превосходный отрывок из немецкого поэта Геббеля, который в 1850 году писал о сновидениях следующее:

Сам Адлер писал об интеграции сознательного и бессознательного следующее:

Он рассматривал сновидения как попытки сновидца найти решение проблем в его/её жизни (Адлер, 1931a). Для Адлера сновидение было повторением тех же процессов, которые происходят в состоянии бодрствования.

Перлз, придерживаясь холистического взгляда на человека, полагал, что каждая часть индивида влияет на целое. Поэтому сновидение это крайне важный продукт человеческой психики, являющийся действенным и полезным терапевтическим инструментом. Сновидение – это:

Адлер описал терапевтический подход, который затем был перенят Перлзом: что делать, когда человек утверждает, что не видит снов. Адлер инструктировал пациента "придумать" сновидение, поскольку терапевт знает, что всё, что производится или создаётся человеком, отражает его жизненный стиль и структуру личности. Таким образом, "искусственные" или выдуманные сновидения так же ценны для работы, как и "подлинные" сновидения (Адлер, 1929b). Перлз также использовал этот подход и предлагал людям выдумывать "сновидения", как если бы они приснились им прошлой ночью.

Взгляды Адлера и Перлза на повторяющиеся сны также очень схожи. Адлер (1936b) обнаружил, что повторяющиеся сновидения дают наиболее чёткое представление о жизненном стиле человека. Он отмечал, что эти сновидения дают определённое и безошибочное представление об личности. Повторяющееся сновидение – это постоянное направление к решению постоянно возникающей проблемы. Перлз рассматривал любое повторение как репрезентацию незавершённой ситуации, требующей решения в настоящем (Перлз, 1969a).

Как описано в разделе 3.5.1, Адлер осознавал, что, обучая учителей, он мог влиять и помогать большему числу детей. Уже в 1922 году он начал проводить свои консультации перед аудиторией учителей (Адлер, 1922, стр. 120). В результате такого рода работы Адлер понял, что само присутствие аудитории, как правило, оказывало значительное влияние на "терапевтическую" ценность его работы. Это привело к тому, что все консультации по индивидуальной психологии стали проводиться публично.

Адлер предполагал, что проблема ребёнка принадлежит не только этому конкретному ребёнку, но и обществу в целом, и, таким образом, имеет отношение ко всем членам социума, в котором живёт ребёнок. Следовательно, учатся не только ребёнок и родители, но и происходит обучение аудитории или публики. Именно по этим причинам Ансбахер и Ансбахер (в Адлер, 1956) писали, что Адлер был пионером одной из форм групповой психотерапии.

Статья Перлза под названием "Групповая vs индивидуальная терапия" (1967) содержит прекрасное обсуждение его взглядов на достоинства и ограничения каждой из форм терапии. Он отвергал индивидуальные сеансы, объявляя их устаревшими. В подходе, почти идентичном адлеровскому, Перлз работал с индивидом перед группой:

Как и Адлер, Перлз также обнаружил, что значительные терапевтические результаты достигаются не только теми, на ком сфокусировано внимание терапевта, но и членами аудитории. Это также привело к развитию различных форм семейной терапии, например, Вирджинии Сатир; и более недавно – гештальт-семейной терапии, например, Уолтера Кемплера, 1974.

Таким образом, теория Адлера предоставила Перлзу материал по следующим концепциям:

1. Холизм (вместе со Смутсом)
2. Ответственность
3. Экспериентальная терапия
4. Избегание вопросов "почему"
5. Конфликт между индивидом и обществом как причина невроза
6. Негативные последствия "да, но"
7. Бессонница и головные боли как нарушения контакта
8. Слепые пятна при неврозе
9. Отношение к работе со сновидениями
10. Важность повторяющихся сновидений
11. Использование групповой работы, где члены группы являются аудиторией, наблюдающей за индивидуальной сессией

Салливан родился в 1892 году в Норвиче, штат Нью-Йорк, в фермерской общине. Он получил медицинскую степень в 1917 году в Чикагском колледже медицины и хирургии. В 1919 году он работал с одним из первых американских психоаналитиков Уильямом Алансоном Уайтом. После клинических исследований и назначения в Университет Мэриленда он помог основать Вашингтонскую школу психиатрии в 1936 году. Позже он стал заведующим и профессором психиатрии в Медицинской школе Джорджтаунского университета, президентом Психиатрического фонда Уильяма Алансона Уайта, редактором журнала "Психиатрия" и председателем Совета сотрудников Вашингтонской школы психиатрии (Вейент, 1973). Хотя Салливан был уважаемым и крайне образованным психоаналитиком, он никогда не имел прямых контактов с европейским психоанализом.

Перлз благосклонно отзывался о Гарри Стэке Салливане в ряде своих книг и открыто признавал его влияние на себя (см. приложение III). Существуют параллели между различными аспектами работ Салливана и Перлза. Очевидно, что Перлз был знаком с работами Салливана, и можно предположить, что теория Салливана предоставила Перлзу ценный материал для формулирования гештальт-терапии.

Салливан осознавал ограничения языка как формы коммуникации. Он писал, что вербальное поведение может одинаково эффективно транслировать как ложный, так и истинный материал, и обычно транслирует и то, и другое:

Перлз также осознавал ограничения языка. Он полагал, что язык столь же часто используется для введения других в заблуждение, как и для подлинной коммуникации; часто, считал он, вербальные сообщения являются ложью (Перлз, 1969a). Перлз осознавал, что для эффективности терапии терапевт должен смотреть за пределы вторичных символов и обращать внимание на первичные поведенческие проявления. Он рассматривал реальную коммуникацию как находящуюся "за пределами слов" – терапевту важно обращать внимание и прислушиваться к звукам, позе, образу и выражениям лица (Перлз, 1969a).

Гештальт-терапия занимается взаимодействием между организмом и его окружающей средой (Перлз, 1975), и эта позиция частично основана на теории Салливана (Перлз и др., 1951). Гештальт-терапевт придерживается позиции, что ни понимание организма, ни понимание окружающей среды по отдельности не охватывает всю ситуацию: психологическая ситуация всегда подразумевает взаимодействие и организма, и окружающей среды (Перлз и др., 1951). Осознанность индивида развивается в процессе взаимодействия организма со средой и является его неотъемлемой частью. Это взаимодействие всегда происходит в настоящем моменте и основано на текущем восприятии ситуации. Чем более осознан человек, тем более интегрированными и спонтанными будут его действия и реакции на эти восприятия.

Одним из наиболее значительных пересечений между Салливаном и Перлзом является их подход к оральным факторам в развитии. Салливан (1932) подчёркивал связь между активностью оральной зоны и окружающей средой. Он писал:

Салливан, как и Перлз, рассматривал активность оральной зоны как чрезвычайно важную "в сознании организма", поскольку она оказывает фундаментальное влияние на развитие личности. Для Салливана развитие любого индивида происходит через прохождение оральных фаз. Он подчёркивал исключительную важность оральной зоны во взаимодействии организма со средой. Он также задавался вопросом о том:

Салливан предполагал, что роль оральных факторов очевидна при любой личностной дезадаптации.

Первый доклад Перлза был представлен на Международном психоаналитическом конгрессе в Мариенбаде в 1936 году. Он назывался "Оральные сопротивления". Этот доклад был основан на документированном опыте его жены Лауры (Перлз, Л., личная коммуникация 3/1980) и описывал в особенности фазу отлучения от груди во взаимодействии матери и ребёнка. В "Эго, голод и агрессия" (1947) Перлз писал, что оральные сопротивления игнорируются, и предложил связи между различными оральными фазами развития и психологическими состояниями. В работе Перлза и др. (1951) даётся более подробное описание процесса отлучения от груди и возникающего в результате ощущения того, что является "я" и что находится вне "я". В книге "Эго, голод и агрессия" (1947) Перлз писал, что оральные сопротивления игнорируются в психоанализе. Он провёл связи между различными оральными фазами развития и психологическими состояниями. В работе Перлза и др. (1951) даётся более подробное описание процесса отлучения от груди и возникающего в результате ощущения того, что есть "я" и что находится вне "я".

Подход Салливана к терапии делал упор на переживаниях в здесь-и-сейчас и гибкость коммуникации:

Салливан хорошо осознавал, что у терапевта нет ответов:

Схожим образом, Перлз писал:

Как и Салливан, Перлз подчёркивал (1969b, 1973), что гештальт-терапевт использует всё как материал для терапевтической работы.

Салливан рассматривал сновидения как репрезентации фрагментов смыслов из исторической части (прошлого) индивида. В утверждении, полностью совместимом с позицией Перлза, Салливан писал: «Запомнившиеся сна следует рассматривать как опыт, столь же достоверный, как и любой другой» (1932, стр. 281). Он отмечал, что сновидения редко бывают логичными или сразу понятными, а их содержание порой облечено в символические образы или термины.

По мнению Салливана, любое сновидение или даже фрагмент сновидения, который произвёл на человека достаточно сильное впечатление, чтобы быть запомненным, всегда следует рассматривать как действительно важную часть личности. Таким образом, сновидение представляет собой настойчивое стремление разрешить (resolve) некое событие или обстоятельство в жизни человека. Любая неразрешённая ситуация из состояния бодрствования вполне может выйти на первый план во время сна. Считается, что человек стремится к разрешению, даже если эти процессы протекают не на «сознательном», бодрствующем уровне. Далее Салливан утверждал: «Любая сильная неприятная эмоция в сновидении, как правило, указывает на явное напряжение внутри личности» (1932, стр. 281).

Перлз много писал о сновидениях и активно использовал их в своих публикациях и в работе. Он рассматривал сновидение как «королевскую дорогу к интеграции», полное выражение нашего жизненного сценария, раскрывающее конфликты и нарушения, над которыми нужно работать (Перлз, 1969a, 1975). Он понимал сновидение как:

Таким образом, Перлз заимствовал у Салливана следующие идеи:

1. Ограниченность вербальной коммуникации
2. Взаимодействие между организмом и его окружением; осознавание как побочный продукт этого взаимодействия
3. Важность орального развития
4. Центрированность на настоящем в терапии
5. Акцент на целостной коммуникации (а не только на вербальной) в терапии
6. Сновидения как достоверный опыт
7. Сновидения как попытки разрешения жизненных проблем

Ференци был анализандом и близким другом Зигмунда Фрейда. Фрейд уделял Ференци больше внимания, чем любому другому из своих последователей, и они часто вместе проводили отпуск. Ференци практиковал психоанализ в Будапеште и руководил первым собранием Венгерского психоаналитического общества в 1913 году. В 1918 году он был избран президентом Международного психоаналитического общества и стал первым университетским преподавателем психоанализа в Будапеште. Фрейд отправлял Ференци много своих рукописей и высоко ценил его письменные работы. В некрологе Ференци в 1933 году Фрейд писал, что Ференци «сделал всех аналитиков своими учениками» (Роазен, 1971, стр. 362).

В 1923 году Ференци опубликовал «Развитие психоанализа», а позже «Дальнейший вклад в теорию и технику психоанализа» (1926), часть которого была написана в сотрудничестве с его близким другом Отто Ранком. В 1926 году Ференци был приглашён читать лекции в Нью-Йорке в Новой школе социальных исследований, а также проводить семинары для Нью-Йоркского психоаналитического общества и Американской психоаналитической ассоциации. Единственный вопрос, который ухудшал отношения между Фрейдом и Ференци, касался их позиций относительно «активной терапии». И именно в этой области наблюдается наибольшее сходство между Перлзом и Ференци.

Перлз ссылался на Ференци в ряде работ (см. приложение III). Перлз и соавторы (1951) упоминали «активный» или «примитивный» метод терапии Ференци как способ катартического освобождения от напряжения.

Существует много сходств между методами активной терапии и гештальт-терапии. Например, в статье 1920 года «Дальнейшее развитие активной терапии в психоанализе» Ференци описал своё лечение молодой женщины-музыканта. Он просил её многократно воспроизводить жесты и в точности исполнить песню так, как, по её воспоминаниям, это делала её сестра. Метод воспроизведения и преувеличения манер и жестов часто использовался Перлзом (например, 1969a).

Активная терапия близка к эксперименту в гештальт-терапии. При применении активной терапии необходимо действовать в соответствии с индивидуальными особенностями клиента и аналитика. Существуют подводные камни в отклонении от методов классического анализа, особенно на раннем этапе лечения. Ференци предупреждал:

Активная терапия, как и гештальт-терапия, предполагает активное участие пациента в терапевтическом процессе. Вовлечение или даже принуждение пациента к активной терапевтической работе фактически показывает ему/ей путь к дальнейшему развитию и исцелению личности (Ференци, 1920). Цель активной терапии – поощрить активное участие человека, при этом терапевт часто предлагает пациенту разыгрывать (enact) различные импульсы, эмоции и чувства в терапевтической обстановке, «сознательно контролируя» эти действия и развивая осознавание в здесь-и-сейчас. Разыгрывание (enactment) – это техника, часто применяемая в гештальт-терапии (например, Перлз, 1969a, 1973).

Ференци (1925) постоянно подчёркивал тезис о том, что активность стимулирует сопротивление пациента. Этот подход усиливает психическое напряжение с помощью любой процедуры, которая кажется необходимой для получения доступа к новому материалу, будь то фрустрация, рекомендации или запреты. Терапевт часто использует фрустрацию для разрушения переноса и обнаружения материала, с которым нужно работать. Перлз также рассматривал «творческую фрустрацию» как важную функцию терапевта (1969a).

Ференци (1915) рассматривал болтливость как метод сопротивления. Клиенты часто обсуждают поверхностные или несущественные вопросы, чтобы избежать прямого столкновения с важными проблемами, требующими проработки. Позиция Перлза полностью совпадала с позицией Ференци. Он писал: «Разговоры... блокируют любые эмоциональные реакции» (1966a, стр. 15).

Ференци отмечал, что одним из хорошо известных проявлений сопротивления является молчание, поскольку длительное молчание обычно означает утаивание материала. Его подход к работе с молчанием заключался в том, чтобы отвечать на молчание пациента молчанием. Однако часто возникает необходимость для терапевта:

Ференци, как и большинство терапевтов, отмечал, что пациенты часто говорят, что не знают, о чём рассказывать, поскольку происходит так много всего. Он утверждал, что важные вопросы всегда так или иначе всплывут на поверхность. Это схоже с идеей Перлза о том, что всё важное выйдет на поверхность – каждая потребность будет в той или иной степени замечена и разряжена (discharged) (Перлз и др., 1951).

Ференци, как и Перлз, подчёркивал важность того, чтобы клиент брал на себя ответственность за ход своей терапии:

Перлз также перенял этот подход и не поощрял красноречивую заранее подготовленную речь, отдавая предпочтение спонтанно возникающему материалу (например, 1966a).

Пробуждение воспоминания может вызвать эмоциональную реакцию и наоборот, эмоциональная реакция может пробудить воспоминания. Активная техника, как правило, способствует появлению такого типа взаимодействия. Ференци утверждал:

Хотя терапевт не занимается внушением или указаниями, он/она осуществляет «активную терапию», когда «заставляет» пациента противостоять саморазрушительным и фобическим установками с целью получить доступ к соответствующему бессознательному материалу. Этот подход явно аналогичен технике искусной фрустрации

Ференци описывал реакцию аналитика на определённые моменты в терапии, когда пациент не предоставляет стоящего материала. В сноске он писал о «дремоте» аналитика:

Перлз, вероятно, высоко ценил этот аспект работы Ференци и рассматривал уровень «энергии» в терапии как важный показатель обычного режима жизни человека. Например, если пациент пускается в длинные, бессодержательные, безэмоциональные монологи, то терапевт вполне может заснуть или, в меньшей степени, начать скучать. Перлз редко позволял этому случиться (хотя он и отмечал в 1969a, что однажды задремал во время терапевтической сессии) и предпочитал взаимодействовать с пациентом, сообщая ему о своей реакции на их работы. Это даёт возможность перейти к более продуктивной терапии.

Пациенты в терапии склонны проявлять повышенную скованность движений. Ференци (1925) заметил, что в процессе терапии высвобождение психического напряжения может сопровождаться снятием мышечного напряжения. Если же этого не происходит, то может потребоваться специальная работа над сдержанными телесными движениями. Любой жест может быть признаком эмоции и может быть проработан так, как это описано Перлзом (1966a).

Ференци (как и большинство терапевтов) обрисовал двойную задачу для аналитика: во-первых, он/она должен уметь наблюдать за пациентом и за тем, как он/она взаимодействует, и затем составить план работы с проблемным поведением и эмоциями. В то же время терапевт должен осознавать своё собственное отношение к пациенту. Перлз осознавал эту двойную задачу, но склонен был рассматривать её как единое целое. То есть то впечатление, которое пациент создаёт у аналитика, даёт важную информацию о том, какого рода работа будет наиболее полезной (Перлз, 1969a).

У Ференци было «правило», согласно которому он отвечал на любой вопрос пациента встречной просьбой рассказать, как пациент пришёл к формулировке этого вопроса. Перлз также не поощрял вопросы во время терапии, утверждая, что за каждым вопросом стоит утверждение или указание от спрашивающего. Он писал (1966a), что практически никогда не отвечает на вопросы во время терапии.

Представления Ференци и Перлза об условиях, приводящих к неврозу, также схожи. Оба теоретика (Ференци, 1908; Перлз, 1969a, 1978a) писали, что ни один человек не может жить только для себя или сам по себе, и вынужден адаптировать своё поведение к чрезвычайно сложному и практически неизменяемому социуму. Если этот процесс адаптации не совсем успешен, человек может уйти в невроз:

Для Перлза (1947) неврозы являются результатом конфликта между индивидом и внешним миром. Он писал: «Невроз – это небиологическая попытка решения социальных проблем человека» (Перлз, 1946, стр. 20).

Позиция Перлза практически идентична позиции Ференци – когда желания индивида не могут быть удовлетворены из-за социальных или иных ограничений, то развивает невроз как компенсаторный заместитель.

Ференци (1908, 1912) подробно писал о целях психоанализа и о том, как происходит лечение и исцеление. Он писал, что анализ приводит личные ценности и желания в гармонию с общественными. Также:

Перлз также придерживался этой точки зрения и постоянно стремился к осознанию всех факторов, затрагивающих человека. Если они находились вне осознания, то он проводил различные эксперименты для его достижения. Он утверждал: «Осознание само по себе может быть целительным» (Перлз, 1969a, стр. 17). Ференци описал то, как психоаналитики лечат пациента:

Перлз был категорически несогласен с этим психоаналитическим подходом, тщательно разъясняя, что его метод пытается добраться до самой внешней поверхности индивида (Перлз, 1966a). Однако при более внимательном рассмотрении можно увидеть, что позиция Перлза на самом деле не была столь уж диаметрально противоположна позиции Ференци, как можно было бы предположить. На самом деле Перлз не довольствовался внешней поверхностью своих пациентов ни в теории, ни на практике. В большинстве своих работ он подчёркивал необходимость пробиться сквозь вербальные, клишированные уровни «общения» и добраться до более аутентичных уровней взаимодействия. Перлз и Клементс (1968) описали четыре слоя невроза; Перлз (1969a) привёл множество примеров работы не на поверхностном или внешнем уровне, а скорее исследования глубинных уровней, что способствует достижению осознавания.

Активная терапия Ференци и гештальт-терапия Перлза имеют несколько сходств:

1. Использование воссоздания преувеличения в терапии (эксперимент)
2. Развитие самоподдержки и ответственности в ходе терапии
3. Использование творческой фрустрации
4. Поощрение спонтанности в терапии
5. Отслеживание уровней энергии в терапии
6. Отказ от ответов на вопросы клиентов
7. Признание компенсаторной функции невроза
8. Использование осознания как цели терапии

Учитывая знакомство Перлза с работами Ференци, некоторые элементы активного стиля гештальт-терапии могли быть заимствованы из терапевтического подхода Ференци.

Пауль Федерн, которого описывали как одного из «старейших последователей» Фрейда (Роазен, 1971), разработал теорию эго-психологии, которая вышла за рамки классического фрейдовского психоанализа. Его главные теоретические достижения включают в себя: новаторскую работу в современной эго-психологии; классификация эго, и особенно классификация границ эго; его концепция структуры личности; и, наконец, его представления о механизмах шизофрении и психоза (Федерн, 1952; Висс, 1973).

Федерн вошёл в круг Фрейда в 1903 году, став членом элитарного Психологического общества по средам, и таким образом стал одним из первых психоаналитиков. Он был одним из немногих, кто никогда не проходил собственный анализ, но среди его анализандов были Отто Фенихель, Вильгельм Райх и Эдоардо Вайс (Роазен, 1971), на которых ссылался

В октябре 1924 года Федерн сменил Ранка на посту вице-президента Венского психоаналитического общества и, вполне вероятно, был знаком с Фрицем Перлзом, когда тот некоторое время работал психоаналитиком в Вене. Федерн был известен как личный заместитель Фрейда (Роазен, 1971), и сам Фрейд, как считается, описывал его так:

Федерн покинул Германию в 1938 году и эмигрировал в США. Там он стал ведущей фигурой в Нью-Йоркском психоаналитическом обществе и считался «старейшиной доктринальной ортодоксии» (Роазен, 1971, стр. 315).

Перлз определённо был знаком с работами Федерна, поскольку он упоминает его в своих первых двух книгах (Перлз, 1947; Перлз и др., 1951). Во второй части, в главе 7 книги «Эго, голод и агрессия» (Перлз, 1947) подробно обсуждалось эго как функция организма, и Перлз критиковал концепцию либидинального эго Федерна. Фамилия Федерна упоминается на семи страницах «Эго, голод и агрессия» (см. приложение III).

В «Гештальт-терапии» (Перлз и др., 1951) была представлена «Критика теории, изолировавшей Я (self) в фиксированных границах» (стр. 442-445). В этом разделе были обрисованы сильные и слабые стороны концепций Федерна. Единственный другой случай, когда Федерн был упомянут в работах Перлза, был в «Гештальт-терапии вербатим», где Перлз писал:

Одной из важнейших концепций в теории Федерна является концепция границы эго. Взгляд Федерна на эго как на динамическую сущность, а на границу эго – как на его периферический или внешний орган чувств, был новаторским и отсутствовал в теории Фрейда (Федерн, Э., 1972). Граница эго, описанная Федерном, была единственным предшественником концепции контактной границы Перлза, которого он признавал (Перлз и др., 1951). В своей концепции границы контакта Перлз признавал влияние лишь одного предшественника — Федерна, с его описанием границы эго (Перлз и др., 1951).

Хотя Перлз критиковал Федерна за то, что тот описывал эго как субстанцию (Перлз, 1969a, стр. 70, цитировалось выше), сам Федерн утверждал, что все определения, описывающие эго как отдельную сущность, независимую от так называемой «внешней реальности», ошибочны:

Федерн, как и Перлз, подчёркивал гибкость границ эго. Они могут претерпевать изменения на протяжении всей жизни, а также быть подвержены колебаниям в ответ на происходящее в повседневной жизни индивида в различных ситуациях:

Вайс (1952) в своём введении к книге Федерна «Эго-психология» неоднократно упоминал о гибкости границ эго в понимании Федерна, например:

Перлз и др. (1951, стр. 275) дали следующее определение границы контакта: «Орган, определяющий специфику взаимоотношений организма и окружающей среды».

В теоретических работах по гештальт-терапии часто говорится о роли границы контакта так, как будто она является единой и неделимой сущностью. Например, Перлз и др. (1951, стр. 275) утверждали:

Как и Федерн, Перлз писал о границе эго и границе «Я» (self) как об отдельных сущностях. Граница «Я» (self) определяется пределом органов чувств. В буквальном смысле это означает, что граница «Я» может простираться до предела, скажем, зрения или слуха. Федерн излагал схожую идею. Вайс писал в своём предисловии: «Динамическая граница эго... включает в себя физические органы чувств» (Федерн, 1952, стр. 12). Как упоминалось выше, эти границы могут варьироваться в зависимости от задействованных органов чувств. Перлз (1969b) привёл пример ситуации, когда мы находимся в контакте с объектом, находящимся, скажем, в 200 ярдах от нас. Через зрение наша граница «Я» располагается на поверхности этого объекта. Перлз был нечёток в описании этой границы.

Границу эго он описал в одном месте как: «Похожую на Прокрустово ложе» (Перлз, 1969b, стр. 273). Перлз не пояснил, в чём заключалось сходство с ложем Прокруста. Возможно, это указание на то, что граница эго определяется теми пределами, которые мы сами устанавливаем для себя через наш образ себя. Комментируя в тексте замешательство своей машинистки после прочтения этого отрывка, он написал:

Поскольку сам Перлз незадолго до своей смерти считал, что в его работе о границах эго и «Я» остались «незавершённые нити», неудивительно, что современная литература отражает его неопределённость.

В своей статье «Мораль, граница эго и агрессия» (1953) Перлз, вероятно, дал наилучшее определение границы эго. Различительная функция организма идентифицируется с объектами, людьми и «абстракциями», такими как ценности в окружающей среде, или отчуждается от них. Граница эго — это точка соприкосновения противоположных наборов эмоций (интеграция/разрушение).

Как и Федерн, Перлз во многих местах отмечал, что контактная граница – это точка, где заканчивается «Я» и начинается «не-Я». Следовательно, то, что находится внутри границы, мы идентифицируем как себя. То, что снаружи, – это «не-мы» и отчуждено. То, что идентифицируется как наше, ценится и одобряется; то, что не наше – странное и иное. Граница – это:

Таким образом, там, где задействовано эго, дихотомия границы «self/другой» становится дихотомией отчуждения/идентификации или даже хорошего/плохого. Перлз описывал это следующим образом:

Висс изложил концепции Федерна о внутренних и внешних границах очень похожим на Перлза образом:

Таким образом, контактная граница может рассматриваться как край организма – та точка, где заканчивается «я» и начинается «не я». Это, согласно Ронану (1977), в равной степени верно как для абстракций, таких как ценности и воспоминания, так и для физического тела. Граница определяется функцией идентификации/отчуждения.

В то время как Федерн выделил две зоны – внутреннюю и внешнюю – Перлз описал три зоны контакта. Это внутренняя зона (или зона «Я» (self)), средняя зона и внешняя зона. Во внутренней зоне мы вступаем в контакт с нашими собственными чувствами и восприятиями. Это возможно благодаря тому, что у нас есть способность «расщеплять» себя на «наблюдающую» и «наблюдаемую» части (Польстер и Польстер, 1973). Во внешней зоне мы вступаем в контакт с окружающей средой вне нас. В средней зоне мы вступаем в контакт с нашими мыслями, планами, репетициями, мечтами – нашим «компьютером». Средняя зона была наименее чётко определена Перлзом, и трудно понять, почему средняя зона Перлза не может вписаться во внутреннюю зону Федерна. Согласно Перлзу, здоровое осознавание подразумевает плавное перемещение между внутренней и внешней зонами вслед за движением в сторону окружающей среды и отходом обратно в себя (1969b, 1975).

В обсуждении исторических корней гештальт-терапии Смит (1976a) писал, что концепция контактной границы как места психологических событий является уникальным вкладом Перлза. Однако доказательства, представленные в этом разделе, показывают, что утверждение Смита ошибочно; концептуализация Перлзом роли контактной границы в значительной степени опиралась на работы Пауля Федерна.

Фрида Фромм-Райхман была дочерью банкира среднего класса и энергичной прогрессивной матери. Она всегда стремилась стать врачом и получила медицинское образование в 1914 году. Во время Первой мировой войны она была членом команды Курта Гольдштейна, заботясь о солдатах с черепно-мозговыми травмами в том же учреждении, где позже работал Перлз. Работая там, она получила ценный опыт в области физиологии и патологии функционирования мозга, что позволило ей развить особое понимание психотических и панических состояний (Вайгерт, 1948, стр. v).

В начале 1920-х годов она заинтересовалась психиатрией и психотерапией. Она работала в Дрездене с Шульцем и изучала его релаксационную терапию, «аутогенную тренировку». Позже она работала в Мюнхене, где изучала психоанализ.

После завершения своего психоаналитического обучения она основала частный Психоаналитический обучающий институт Юго-Западной Германии и была членом Венского психоаналитического общества в то же время, когда Перлз находился в Вене, работая и обучаясь как аналитик (Роазен, 1971).

В начале 1935 года, когда Германия находилась во власти национал-социализма, Фромм-Райхман эмигрировала в Палестину, спасаясь от антиеврейских преследований. Затем она переехала в Соединённые Штаты, где присоединилась к Декстеру Булларду в его санатории в Мэриленде. У неё также были прочные связи с Институтом Уильяма Алансона Уайта и Академией психоанализа, оба в Нью-Йорке. В 1952 году она получила премию Адольфа Мейера за свой вклад в понимание невроза.

Отсылки Фрица Перлза к Фромм-Райхман представлены в приложении III. Кроме того, Лаура Перлз упоминала Фромм-Райхман как одну из своих первых учителей психоанализа (личное сообщение, 3/1980). Поэтому возможно, что помимо прямого влияния на Перлза, Фромм-Райхман могла повлиять на теорию гештальт-терапии через Лауру Перлз.

По мнению Фромм-Райхман, целью терапии было вернуть в сознание пациента:

Этот подход, подчёркивающий отвержение невротиком частей себя, которые неприемлемы для интроецированных «моральных стандартов», и необходимость восстановления осознания этих отвергнутых частей, поразительно схож с позицией Перлза. Перлз часто утверждал, что основной целью терапии является содействие осознаванию. Он считал, что невротик отвергает определённые части себя, что помещает их вне непосредственного осознавания. Терапевт работает над реинтеграцией отвергнутых, фрагментированных частей личности, тем самым освобождая человека от самоналоженных ограничений (Перлз, 1969a, 1973).

Фромм-Райхман также подчёркивала, что успешная терапия поощряет развитие ответственности и независимости:

Перлз перенял этот подход; он работал над развитием роста и зрелости. Как отмечалось ранее, Перлз определял зрелость как: «Переход от опоры на окружающую среду к опоре на себя» (1969a, стр. 30). Поскольку гештальт-терапия поощряет человека брать ответственность за свою жизнь на себя, терапия не стремится «решить» его/её жизненные проблемы и тем самым сделать клиента ещё более зависимым от внешней поддержки терапевта. Напротив, цель терапевтического процесса состоит в том, чтобы дать пациенту возможность развить внутреннюю независимость, чтобы он был полностью способен к самоподдержке и ответственности за себя. Как писал Перлз, в терапии цель состоит в том, чтобы:

Эти взгляды, вероятно, была навеяны утверждением Фромм-Райхман о том, что:

Фромм-Райхман неохотно предлагала свои собственные интерпретации и скорее была склонна прислушиваться к тому, что говорили её клиенты, не пропуская услышанное через пред-заданный теоретический фильтр. Вайгерт во введении к её книге 1959 года писал:

Ещё в 1941 году Фромм-Райхман писала о необходимости осторожно использовать интерпретации, опасаясь чрезмерной «интеллектуализации». Она писала:

Перлз также отвергал интерпретации (например, Перлз, 1969a). Он считал, что терапевт должен всегда работать над тем, чтобы содействовать инсайту пациента в отношении его/её жизненных трудностей. Он писал: «Будучи терапевтом, важно не тешить себя иллюзией, что мы знаем больше, чем сам пациент» (Перлз, 1965, стр. 6).

Фромм-Райхман (1941, стр. 52) писала о том, что пациенту важно развивать понимание своих проблем как интеллектуально, так и эмоционально. Это понимание достигается наиболее отчётливо, когда человек повторно переживает проблемы, а затем прорабатывает динамику конфликтов или проблем:

Перлз описывал похожий подход и ясно показывал, что любое расхождение между вербальной концепцией себя и актуальным переживанием себя приводит к неврозу (Перлз и др., 1951). В гештальт-терапии недостаточно просто познакомить пациента с «почему» или лежащими в основе проблемы причинами, скорее проблемы должны быть проработаны и пережиты (Перлз и др., 1951). Как Фромм-Райхман, так и Перлз считали интеллектуальное признание любой трудности недостаточным для адекватного преодоления препятствий. Для достижения долгосрочных результатов необходим эмоциональный компонент наряду с интеллектуальной проработкой.

Теории Фромм-Райхман и Перлза схожи в следующих областях:

1. Важность осознавания в терапии
2. Фрагментация невротической личности
3. Психическое здоровье как ответственность и независимость
4. Необходимость опоры на себя
5. Отказ от интерпретации со стороны терапевта
6. Важность проживания проблем не только интеллектуально, но и телесно и эмоционально.

Учитывая знакомство Перлза с работами Фромм-Райхман, а также обучение Лауры Перлз у неё, возможно, что Перлз находился под влиянием работ Фромм-Райхман в этих областях.

В 1927 году Фриц Перлз получил должность ассистента психиатра в венской психиатрической больнице, возглавляемой Шильдером и Вагнер-Яуреггом. В этот период Перлз находился под руководством Шильдера и посещал его лекции. Он отзывался о своём начальнике как об умном человеке, хорошо разбиравшемся в строении и функциях организма (Перлз, 1969a).

Шильдер был признан как блестящий практик и теоретик психиатрии (Роузен, 1971); будучи членом Венского университета и Венского общества, он играл важную роль в европейской психиатрии. Хотя он никогда не признавал свою приверженность Фрейду, он, тем не менее, способствовал развитию психоаналитической теории, особенно в академических кругах. Говорят, что Фрейд сказал Джозефу Вортису:

Учитывая положение Шильдера как выдающегося учёного и руководителя Перлза, можно предположить, что Перлз находился под влиянием тех тем, которые разрабатывал Шильдер. Так как эти темы имели преимущественно психоаналитическую направленность, обычно их появление в мышлении Перлза объясняют влиянием Фрейда. Лаура Перлз, тем не менее, признавала влияние Шильдера на разработку гештальт-терапии и утверждала, что Шильдер начал объединять психоанализ с гештальт-концепциями ещё до возникновения гештальт-терапии (Гейнс, 1979).

Шильдер писал о личности:

Данная точка зрения перекликается с мнением Перлза. Он считал, что личность всегда находится в состоянии потока (flux), в котором всегда есть чему уделить внимание, всегда есть чем заняться. Для Перлза личность всегда была в той или иной степени расщеплена или фрагментирована, потому что всегда было что интегрировать, что ассимилировать. Процесс формирования и разрушения фигуры и фона является непрерывным. Возможно, Перлз, интерпретировал вторую часть цитаты и переформулировал её в своей концепции того, как тело отражает эмоции. В гештальт-терапии постоянно делается акцент на психосоматическом/соматопсихическом единстве, и труды Шильдера, возможно, познакомили Перлза с другими теоретиками, высказывавших похожие взгляды, которые затем были переняты Перлзом.

Шильдер подчёркивал роль опыта в жизни человека:

Перлз также рассматривал роль опыта и то, как опыт преобразует личность в целом. Он понимал, что прошлый опыт влияет на перцептивный аппарат и что то, как человек воспринимает, а также то, что он воспринимает, зависит от его прошлого опыта (Перлз и др., 1951). В своей книге, вышедшей в 1947 году, Перлз проиллюстрировал эту мысль ссылкой на скотомы и лингвистические блоки.

Шильдер описывал то, как человек накапливает опыт и как он кодируется:

Работы Перлза в целом согласуются с позицией Шильдера. Когда организм реагирует на иерархию потребностей, та потребность, которая доминирует в данный момент, становится фигурой. На этой фигуре сосредоточена как моторная, так и сенсорная активность. Поэтому организм может упорядочивать опыт только в естественном порядке. Перлз писал о том, как опыт прошлого передаётся в настоящее. Он выдвинул тезис о том, что, когда внимание и осознавание объединяются, человек переживает настоящее (the present) или «сейчас» (Перлз, 1969a, 1973, 1975). Чем больше интенсивность переживания «сейчас», тем больше шансов на то, что это переживание запомнится, или на то, что Перлз называл процессом прокладывания колеи (grooving). Это означает формирование послеобраза (или остаточного образа), который связывает прошлое и приобретение опыта. Этот процесс всегда обеспечивает одну часть гештальта – фон, на котором выделяется передний план.

Подобно Шильдеру, Перлз рассматривал опыт как относящийся к индивидуалистично-личностной сфере.

Шильдер (1929, стр. 416) описывал то, что он считал соматическим ядром невроза:

Перлз также рассматривал невроз как характеристику всего человека, как физическую, так и психологическую. Согласно холистическому взгляду Перлза на человечество, каждый стимул воздействует на организм как на целое, а не на его изолированные отдельные части. Поэтому Перлз, как и Шильдер, не проводил различия между органическим и психическим.

Несмотря на то, что влияние Шильдера трудно отделить от влияния Фрейда, возможно, именно Шильдер помог Перлзу лучше понять следующие моменты:

1. Постоянная фрагментация личности
2. Важность опыта
3. Естественное упорядочение опыта
4. Психосоматическая неделимость