Перлз также отказывался ограничивать себя определёнными правилами или техниками. Он писал: «Моя техника основана на функции и эксперименте» (Перлз, 1948, стр. 55).
Гештальт-терапевты используют подход Ранка, что отражается в их внимании к поведению клиента. В терапии табуированы разговоры "о чём-то", а вместо этого предпочтение отдаётся вопросам, начинающимся с "что" и "как", которые выявляют материал, выходящий за рамки простой игры и вербального уровня взаимодействия. Хотя Перлз действительно описал различные техники в терапии, он предлагал их как возможные инструменты, а не как предписания, которым нужно следовать. Перлз описал то, что он называл экспериментом со стороны терапевта, который включает в себя всё, что будет способствовать росту пациента.
Таким образом, центральное место в ранкианском подходе к терапии занимает переживание (experience), особенно спонтанность и уникальность безопасного эксперимента, в ходе которого человек может быть креативным, может пробовать новые способы поведения и в то же время переживать развитие и рост. Ранкианские терапевты стремятся к развитию самопонимания, но оно должно выходить за рамки исключительно вербальных формулировок. И Ранк, и Перлз старались избегать того, чтобы терапевт делал сознательным или осознаваемым что-то, находящееся за пределами осознавания клиента, потому что это фактически является интерпретацией. Вместо этого они стремились фасилитировать процесс осознавания, в ходе которого клиент сам устанавливает правильные связи или обретает инсайт в отношении своих саморазрушительных поведенческих паттернов. Обычно это приводит к более здоровой вербализации со стороны клиента, и особенно к вербализации осознаваемых эмоций (Ранк, 1929a), и именно так мы можем судить о достижении долгосрочного исцеления.
Хотя Ранк рассматривал пациента как центральный фактор в терапевтическом сеттинге и считал, что именно усилия пациента способствуют успеху терапии, он видел роль терапевта как помощника, который содействует объединению фрагментированных частей клиента в осмысленное целое.
Перлз писал схожим образом и рассматривал клиента как центральную фигуру в терапевтическом сеттинге. Роль терапевта заключается в том, чтобы предоставить возможность и ситуацию, в которой человек может расти (Перлз, 1969a). Этот рост происходит в результате фрустрации пациента терапевтом. Из-за этой фрустрации пациент вынужден развивать свой собственный потенциал, и со временем он замечает, что то, чего он/она ожидает от терапевта, он/она может так же легко сделать для себя сам/сама. Терапевт идентифицирует отщеплённые или фрагментированные части и репрезентирует их для пациента так, чтобы он/она мог/могла реассимилировать эти части.
Ранк провёл интересное разграничение между опытом терапии и опытом жизни «во внешнем мире». Это в значительной степени перекликалось с подходом Перлза и созданием «безопасной чрезвычайной ситуации» в терапии: