Гештальт-психология развивалась на основе работ ряда исследователей, работавших преимущественно в области восприятия. Среди её основателей были Вертгеймер, Кёлер, Коффка и Гельб. Гольдштейн и Левин, которые позднее разработали собственные теоретические направления, также внесли вклад в гештальт-психологию в своих ранних работах (Л. Перлз, личное сообщение, март 1980). Вертгеймер (1970) писал о феноменологическом методе как об основе гештальт-психологии и перечислял среди его феноменологических предшественников Эдмунда Гуссерля и Карла Штумпфа. Феноменологический метод также стал основополагающим для гештальт-терапии (см. раздел 5.2).

Перлз во многих своих работах лишь мимоходом упоминает о влиянии гештальт-психологии, не раскрывая степень этого влияния. Это можно объяснить, хотя бы частично, отсутствием у него основательной подготовки в области гештальт-психологии. В отличие от него, Лора Перлз имела фундаментальную подготовку и глубокие знания об этой дисциплине (см. главу 7 о Лоре Перлз). Именно она предоставила бóльшую часть концептуального «скелета» гештальт-терапии.

Эту точку зрения подтверждает Райн (1980), отмечавшая, что конфигурационное мышление и понимание не были чем-то естественным и лёгким для Перлза. Напротив, в разговорах с Лорой Перлз Райн ощущала «лёгкий доступ к основным идеям, лежащим в основе как гештальт-психологии, так и гештальт-терапии» (1980, стр. 80).

Перлз сам признавал своё незнание гештальт-психологии: «Я не читал ни одного из их учебников, только некоторые работы Левина, Вертгеймера и Кёлера» (1969b, стр. 62). Лора Перлз вспоминала, как в последний год жизни он сказал ей: «Знаешь, я очень сожалею, что не понял Гольдштейна лучше, когда работал с ним» (личное сообщение, март 1980).

Перлз был преимущественно психоаналитически ориентирован – и как терапевт/аналитик, и как пациент. Примечательно, что в своей первой серьёзной попытке изложить собственную теорию – книге «Эго, голод и агрессия» (1947) – Перлз не использовал слово «гештальт» ни в названии, ни в каком-либо значимом контексте. Розенфельд (1978b, стр. 13) написал по этому поводу: «В книге "Эго, голод и агрессия" почти ничто не указывает на то обширное развитие всей метафоры Гештальта, которое он осуществил позднее...»

Сам факт того, что Перлз назвал свой метод «гештальт-терапией» (вопреки сильному сопротивлению Лоры Перлз и его соавторов — см. раздел 1.3 и главу 7), свидетельствовал о том, что он видел значительные связи между своим терапевтическим подходом и традицией гештальт-психологии. Перлз рассматривал гештальт-терапию с её «зависимостью от законов гештальт-динамики» как «следующий шаг после Фрейда в истории психиатрии» (Перлз, 1969b, стр. 34). Симкин приводит слова Перлза о гештальт-психологии:

Многие гештальт-терапевты обсуждали выбор Перлзом названия «Гештальт» (в частности, Энрайт, 1975b; Смит, 1976a; Розенфельд, 1978b; Йонтеф, 1979). Однако консенсуса относительно того, в какой мере принципы гештальт-психологии повлияли на развитие гештальт-терапии, не существует. Энрайт (1975b), например, считал, что название «гештальт-терапия» было лишь исторической случайностью, и придавать ему чрезмерное значение ошибочно. По его мнению, Перлз выбрал название «Гештальт» просто потому, что гештальт-психология была самым новым теоретическим влиянием и «была наиболее актуальна в сознании Перлза» (Энрайт, 1975b, стр. 127).

Однако теория «исторической случайности» не находит подтверждения в работах Перлза. В своей автобиографии (1969b) он описывал свои отношения с гештальт-психологами как своеобразные, но никогда не отрицал их существования. Перлз признавал, что заимствовал для гештальт-терапии фундаментальную идею незавершенной ситуации или неполного гештальта. Он также выражал восхищение работами гештальт-психологов, хотя и не разделял их приверженность логическому позитивизму.

Благодарность Перлза за вклад классической гештальт-психологии в гештальт-терапию проявилась в том, что свою первую книгу он посвятил памяти Макса Вертгеймера, и в стихотворении, опубликованном в его автобиографии:

Лора Перлз (1978) писала, почему, оглядываясь назад, «мы» назвали этот подход гештальт-терапией:

В 1950 году Лора Перлз предупреждала Фрица и Пола Гудмана, что академические гештальт-психологи не примут термин «Гештальт» для обозначения терапевтического подхода (личное сообщение, 3/1980). Она оказалась права, и позднее Перлз писал: «Академические гештальтисты, конечно, никогда не принимали меня. Я, безусловно, не был чистым гештальтистом» (1969b, стр. 62).

Одним из первых гештальт-психологов, затронувших тему взаимоотношений между двумя подходами, был Арнхейм (1974), «старый ученик Вертгеймера» (Лора Перлз, личное сообщение, 3/1980). Его короткое письмо, опубликованное в журнале Contemporary Psychology не давало достаточного представления о его взглядах. Однако он утверждал, что Вертгеймер «пришёл бы в ярость» от использования термина «Гештальт» в гештальт-терапии (Арнхейм, 1974, стр. 22). Эта проекция Арнхейма была полностью отвергнута Лорой Перлз, которая просто сказала: «Он бы этого не сделал» (личное сообщение, 3/1980).

Хенле, одна из ведущих гештальт-психологов в Соединенных Штатах, была описана Лорой Перлз как враждебно настроенная к использованию термина «Гештальт» в контексте психотерапии, что подтвердилось и в личном общении автора с Хенле. В своей статье «Взаимоотношения между гештальт-психологией и гештальт-терапией» (Хенле, 1978) она выразила резкую критику использования термина «Гештальт» применительно к терапии. В подтверждение своей позиции она цитировала работы Перлза — неточно и вырывая его слова из контекста, что свидетельствовало о полном непонимании ею гештальт-терапии. Её окончательный вывод гласил: «Эти два подхода не имеют ничего общего» (стр. 23).

Эта глава, ранее частично опубликованная в The Gestalt Journal (Барлоу, 1981), напротив, утверждает, что между этими двумя подходами существует много общего. При этом не утверждается, что Перлз использовал заимствованную им из гештальт-психологии концептуальную структуру и терминологию точно так же, как их применяли гештальт-психологи. Скорее, Перлз собирал термины и концепции из множества различных дисциплин, свободно интерпретируя и модифицируя их для своих собственных целей.

В этой диссертации, и особенно в этой главе, приводится необычно большое количество цитат. Тем не менее, только через критический анализ цитат и выдержек из ранних публикаций по гештальт-терапии можно делать обоснованный вывод о том, в какой степени Перлз заимствовал, развил и интегрировал определённые идеи и концепции из гештальт-психологии.

В сущности, гештальт-терапия исследует взаимодействие между организмом и его средой (Перлз и соавт., 1951). Организм растёт, ассимилируя из среды то, что необходимо для его развития (Перлз и соавт., 1951). В здоровом организме одновременно присутствует множество потребностей. Человек определяет значимость различных потребностей для него и выстраивает их в иерархическом порядке. Наиболее доминирующая потребность формирует фигуру или становится фигурой. Далее организм ищет в окружающей среде объект, могущий удовлетворить эту потребность (сенсорная активность). Когда объект обнаружен, организм предпринимает действия по его ассимиляции (моторная активность). Концепция связи между сенсорной и моторной активностью широко обсуждалась гештальт-психологами на протяжении многих лет (например, Коффка, 1935; Хартманн, 1935). Когда необходимый объект ассимилирован, гештальт завершается, и достигается состояние равновесия. Прежде доминировавшая потребность уходит из осознавания (становится фоном), и высвободившаяся энергия направляется на следующую наиболее доминирующую потребность. Таким образом, организмы функционируют как саморегулирующиеся или гомеостатические системы (Смутс, 1926; Левин, 1935; Гольдштейн, 1939; Перлз, 1973; Латнер, 1973). С этой точки зрения организм рассматривается как обладающий «врождённой способностью справляться с жизнью» (Симкин, 1976, стр. 17).

Например, считается, что Гольдштейн подчёркивал:

В 1926 году Перлз работал с Куртом Гольдштейном в Институте Гольдштейна для солдат с повреждениями мозга. Гольдштейн расширил область гештальт-психологии от изучения восприятия до исследования целостной личности, основываясь преимущественно на работах Коффки (1935). Его взгляды позднее были изложены в книге «Организм» (Гольдштейн, 1939) и стали известны как «организмическая теория».

Гольдштейн утверждал, что первичной организацией организмического функционирования является взаимодействие фигуры и фона. Он предложил три динамические концепции: (i) процессы уравновешивания (equalization) или системы снижения напряжения, которые поддерживают центрированность или сбалансированность организма; (ii) процессы «получения из мира того, что человек хочет» (концепция, широко использованная Перлзом в психотерапии); и (iii) понятие самоактуализации. В этой теории самоактуализация являлась «главным мотивом». Удовлетворение любой конкретной потребности становится фигурой в тот момент, когда она является доминирующей потребностью для всего организма.

Эту концепцию Перлз почти дословно заимствовал у Гольдштейна (см. Перлз, 1969a). Однако лишь значительно позже Перлз полностью осмыслил и усвоил её. Перлз (1969b) писал, что во время работы с Гольдштейном он не понимал значение термина «самоактуализация»; и только двадцать пять лет спустя, услышав, как его использует Маслоу, он смог понять более глубинный смысл этой идеи.

Перлз (1973, стр. 3) сформулировал первую предпосылку гештальт-терапии следующим образом:

Уилер (1931) сформулировал это положение как первый из своих восьми «организмических» законов, согласно которым любой элемент реальности представляет собой самостоятельное интегрированное целое, превосходящее простую сумму своих частей. Фантц утверждал, что академические гештальт-психологи не в полной мере применили принципы формирования гештальта (сходство, симметрию, прегнантность) к органическим восприятиям — таким как чувства, эмоции или телесные ощущения: «Они также не интегрировали проблемы мотивации с проблемами восприятия» (Фантц, 1975a, стр. 81). Фантц утверждал, что именно Перлз успешно осуществил эту интеграцию. Однако возможно, что Фантц не был знаком с работами Гольдштейна и других гештальт-психологов, которые демонстрировали, как принцип фигуры-фона и другие принципы могут применяться к целостным процессам мотивации и поведения людей, а также показывали, как можно интерпретировать физические и психические патологии через призму этих принципов. Примечательно, что Гольдштейн дал своей книге подзаголовок «Холистический подход к биологии, основанный на патологических данных». По сути, Перлз, вероятно, просто стал первым, кто применил эти принципы, особенно принцип фигуры-фона, непосредственно к психотерапевтической практике.

Концепция фигуры-фона была быстро интегрирована в основной корпус теории гештальт-терапии, и сегодня она практически синонимична ей. Принцип фигуры-фона утверждает, что любое восприятие принимает форму фигуры, выделяющейся на определённом фоне. Важно отметить, что эти характеристики относятся не столько к самому объекту/стимулу, сколько к свойствам психологического поля как такового. Коффка (1935) посвятил пять глав анализу поля среды (environmental field) и процессу дифференциации фигуры и фона. Несмотря на попытки Коффки включить в свою теорию память, волю и поведение, а также его обращение к «безмолвной организации» человеческих переживаний, понятие фигуры в его работах оставалось по сути ограниченным внутриформенными (inside-the-form) зрительными феноменами, а фона — внешними или внеформенными (outside-the-form) феноменами.

Перлз и соавторы (1951) интегрировали концепцию потребностей в «психотерапевтическую» модель фигуры-фона (согласно которой потребности сначала формируют гештальт, а затем гештальт растворяется после их удовлетворения). Коффка же, напротив, описывал сверхсенсорный фон (super sensory ground) как исходную среду, из которой возникают все сенсорные фигуры и куда они возвращаются после удовлетворения потребностей. Можно обоснованно утверждать, что и в гештальт-психологии, и в гештальт-терапии формирование гештальта считается первичной характеристикой организмического функционирования. Перлз (1973, стр. 9) исследовал взаимосвязь между потребностями и процессом дифференциации фигуры и фона:

Даже плохо организованное поле всё равно организовано индивидом. Принцип прегнантности у гештальт-психологов подразумевает, что любое психологическое поле организовано настолько хорошо, насколько позволяют условия в данный момент времени. Таким образом, как это было отмечено Коффкой и Кёлером много лет назад, определённые обстоятельства (например, стресс) могут препятствовать процессу формирования гештальта. Эта концепция была заимствована Перлзом, который развил её дальше, утверждая, что при невротической саморегуляции человек не даёт определённым силам полностью воздействовать на него. Вследствие этого встреча или контакт между Я (self) и средой может быть не оптимальным, что приводит к искажённому восприятию процесса контакта. Кёлер (1947, стр. 169) отмечал: «В некоторой степени организация поля может уступить (yield) стрессу», понимая под стрессом особый баланс, связанный с частями поля. Эта позиция была впоследствии поддержана Перлзом (в частности, в его работе 1947 года).

Здесь не подразумевается, что гештальт-принцип фигуры-фона является лишь эквивалентом «внимания» в других психологических системах. Гештальт-психологи особо подчёркивали, что организация фигуры и фона представляет собой спонтанный и естественный процесс, который не зависит от научения, а является неизбежным следствием функционирования перцептивного аппарата человека.

Перлз и соавторы (1951) критиковали гештальт-психологов за недостаточное внимание к значению «фона». Согласно Перлзу, фон – это всё то, что постепенно исключается из сферы внимания в переживаемой ситуации. Эту критику можно считать преувеличенной, поскольку она вступает в противоречие с фундаментальным принципом гештальт-терапии «что есть, то есть» (предполагающим принятие Я (self)) (Перлз, 1973). Кроме того, она противоречит анти-аналитической позиции, которую обычно занимают как гештальт-терапевты, так и гештальт-психологи. Возникшая позже концепция «прокладывания колеи» (grooving) наглядно демонстрирует эволюцию взглядов Перлза на это понятие (Баумгарднер, 1975). Как гештальт-психологи, так и Перлз придерживались общей позиции относительно того, что фигура обладает большей яркостью, доминирует в сознании и обычно упоминается прежде, чем фон. В раблотах Кёлера (1924) мы можем найти чёткую и однозначную дифференциацию между фигурой и фоном:

Коффка, следуя за Рубином, писал:

Одним из фундаментальных законов гештальт-психологии является закон завершения (Коффка, 1935). Характерной особенностью процессов восприятия является естественное стремление индивида к завершению гештальта. В интерпретации Перлза достижение завершения гештальта происходит путём концентрации на текущем моменте (the now), преодоления тенденции к интеллектуализации и бегству в прошлое или будущее, а также через принятие полной ответственности за собственные действия и переживания (Ронан, 1977). Полстер и Полстер (1973) развили это понимание, утверждая, что завершение представляет собой нечто большее, чем просто перцептивный рефлекс. По их мнению, это скорее личностный процесс, который регулярно блокируется социальными ограничениями, что приводит к прерыванию определённых психологических процессов. Эти прерванные процессы вытесняются в фон восприятия, где сохраняются в виде так называемых «незавершённых гештальтов» или «незавершённых задач».

Перлз дал такое определение роли «завершения» в гештальт-терапии:

После завершения гештальта доминировавшая потребность отступает из сферы осознавания, и индивид достигает состояния равновесия относительно данной потребности. Это создает условия для выдвижения на передний план следующей наиболее актуальной потребности.

Многочисленные фундаментальные философские аспекты работ гештальт-психологов, включая законы прегнантности (прагнанца) и завершения, интегрированы в центральную концепцию, которая пронизывает как гештальт-терапию, так и гештальт-психологию — концепцию динамического равновесия. Перцептивное поле и его нейрофизиологический коррелят в виде изоморфного коркового поля рассматриваются как динамические целостности, которые, подобно магнитному силовому полю в физике, естественным образом стремятся к состоянию равновесия. Когда психологическое поле дестабилизируется из-за возникновения в нём новых сил (forces), вся система в целом реорганизуется с целью восстановить равновесие. Таким образом, имманентным свойством перцептивных процессов является их тенденция к достижению и поддержанию оптимальной стабильности в рамках данных контекстуальных условий.

Перлз утверждал:

Гобар (1968) рассматривал концепцию равновесия в гештальт-психологии. Он трактовал «психологическое равновесие» как понятие, аналогичное «физическому равновесию» и «физиологическому равновесию» (стр. 147). Гобар заново подтвердил утверждение гештальт-психологов о том, что психологические расстройства включают в себя «плохую (bad) конфигурацию» и нарушение равновесия психологической системы в целом (стр. 128).

Внимание играет важную роль в гештальт-терапии, поскольку терапевт обычно стремится направить внимание индивида на осознание корковых процессов или феноменов. Тернус (1926, стр. 156) утверждал, что внимание:

Для Перлза (1969a) внимание представляло собой намеренное направления внимания на передний план (foreground). Фантц (1975a) рассматривал восприятие как функцию отношений между фигурой и фоном. Непосредственным результатом фокусировки внимания и активности является то, что называется фигурой или гештальтом; то, что не оказывается в фокусе внимания, остается фоном (Латнер, 1973). Перлз, вероятно, согласился бы с Хенле (1961, стр. 163) в том, что «внимание интенсифицирует процесс, лежащий в основе восприятия объекта».

Роль осознавания в гештальт-терапии остается несколько неопределенной, несмотря на её фундаментальную важность. Полстер и Полстер (1973) описали осознавание, или переживание, как один из трёх краеугольных камней гештальт-терапии; двумя другими выступают контакт и эксперимент. Энрайт описывал осознавание следующим образом:

Одной из техник гештальт-терапии является развитие континуума осознания — терапевт помогает человеку расширить осознание клиентом самого себя. Большинство людей прерывают или блокируют осознавание, если оно неприятно, и избегают его, развивая защитные механизмы: интеллектуализацию, бегство в прошлое или будущее, тревогу, отрицание, дефлекцию или иные стратегии совладания. Крюгер (1928) предвосхитил подобные техники, отмечая, что эмоциональное состояние имеет тенденцию рассеиваться, если на него направляют внимание. Когда внимание и осознавание соединяются — образуя неразрывное единство — возникает переживание «сейчас» (Баумгарднер, 1975).

Чем интенсивнее переживание настоящего момента, тем больше возможностей выбора открывается перед человеком. И хотя это, по-видимому, не упоминается в других источниках, Баумгарднер (1975) приписывал Перлзу утверждение о том, что чем выше уровень осознавания, тем больше вероятность «следа» (tracing) — процесса, который он также называл «прокладыванием колеи». Это значит, что возникает после-образ (after-image), связывающий прошлый и приобретённый опыт.

Данная концепция имеет глубокие корни в гештальт-психологии. Готтшальдт (1926) писал, что прошлый опыт является объяснительной концепцией, поскольку он представляет собой независимую силу, способную определённым образом модифицировать последующее восприятие. Баумгарднер (1975) в значительной мере поддержал эту гипотезу. «Проложенная колея» неизменно формирует один из компонентов фигуры — фон.

Перлз (1966a, стр. 14) сформулировал уравнение: «сейчас (now) = переживание (experience) = осознавание = реальность». Подлинное осознавание возможно только здесь и сейчас, вне зависимости от того, касается ли оно прошлого (воспоминания) или будущего (предвосхищения) — прошлые и будущие события переживаются в настоящем. Наранхо (1970, стр. 66) утверждал, что гештальт-терапия «направлена на подчинение этих мыслительных форм жизни».

Перлз утверждал, что уход от настоящего момента лишает нас возможности переживать реальность во всей её полноте (Перлз, 1969a). Этот акцент на «здесь и сейчас» полностью соответствует определению гештальт-психологии как науки, изучающей непосредственный опыт целостного организма — то есть «сейчас» в том виде, в каком оно воспринимается (Маркс и Хилликс, 1973).

Аш (1968, стр. 170), излагая основные положения гештальт-психологии, подчёркивал, что она «отводит центральное место в психологическом исследовании данным, получаемым из непосредственного опыта».

Мёрфи и Йенсен сформулировали позицию гештальт-психологов относительно личности и непосредственного переживания настоящего момента — позицию, которую полностью разделял Перлз:

Хартманн (1935) обращался к исследованиям Рубина, который анализировал функцию контуров и границ между фигурой и фоном (Коффка, 1935). Коффка развил эту идею, проведя различие между Я (Self) и Другим (Other). Кёлер (1922, 1947) описал процесс взаимодействия среды с Я (или индивидуумом). Согласно его теории, каждая часть организма непрерывно подвергается воздействию как со стороны внешнего мира, так со стороны и других внутренних структур организма. Концепция границ у Кёлера постулирует: «...внутренние состояния любой конечной системы формируются в зависимости от более или менее постоянных условий на её границах и внутри неё» (Кёлер, 1922, стр. 61).

Таким образом, мы имеем дело с проблемой границ: состояние любой области системы в каждый конкретный момент времени не только подвержено влиянию, но и детерминировано состоянием всех остальных её областей. Данный принцип составляет фундаментальную основу теории гештальтов. Гештальт-терапия фактически переняла этот принцип, утверждая, что неврозы возникают именно на границе контакта.

Перлз перенял данную концепцию и последовательно развивал её в большинстве своих работ (см., например: Перлз и др., 1951; Перлз, 1969b, 1973). Он писал:

Перлз не провёл чёткого разграничения между границей контакта и границей Эго, которая представляет собой дифференциацию между Я и не-Я. Тем не менее, данная концепция Коффки была в значительной мере ассимилирована, что подтверждается перлзовским описанием процессов идентификации и отчуждения на границе Эго. Согласно его модели, внутри границ Эго господствуют сплочённость, любовь и сотрудничесто, в то время как за их пределами доминируют настороженность и отчуждённость (Перлз, 1969b).

В гештальт-терапии неврозы рассматриваются как нарушения функционирования границы контакта:

У здорового индивидуума процессы формирования и завершения гештальтов протекают плавно и беспрепятственно. Но когда гештальты не достигают адекватного завершения, блокированная энергия трансформируется в тревогу. Перлз (1973), интерпретируя концепцию Гольдштейна, рассматривал тревогу как следствие «катастрофических ожиданий». Это может приводить к отчуждению и изоляции частей организма или, иными словами, к расщеплению личности. Баумгарднер (1975) предположила, что тревога сигнализирует о том, что индивидуум оставил настоящий момент ради воображаемого путешествия в фантазии о будущем. Тревога рассматривается как замещающая эмоция, которая блокирует осознавание актуальных внутренних процессов индивидуума. Перлз (1969a) и другие представители гештальт-терапии разделяют эту позицию, опираясь на описание Гольдштейном (1939) того, каким образом невроз может формироваться из-за тревоги.

Перлз перенял холистическую парадигму, постулирующую, что человек является целостным организмов – факт, который, по мнению Перлза, игнорировался психиатрией и психотерапией, которые продолжали «функционировать в рамках устаревшей дихотомии психического и телесного» (Перлз, 1973, стр. 9). Однако ещё Вертгеймер, анализируя проблему психофизического дуализма, отмечал: «Основополагающий принцип состоит в том, что психическое находится в значимой взаимосвязи с физическим» (Вертгеймер, 1925, стр. 8). Следовательно, наблюдение физических феноменов позволяет делать заключения о психических процессах. Вертгеймер развил эту идею, детально продемонстрировав, что зачастую различные физические процессы оказываются структурно идентичными («гештальт-идентичными») соответствующим психическим процессам.

Гештальт-психологи сформулировали закон психофизического изоморфизма, отталкиваясь от кажущегося дуализма психического и телесного:

Это, по существу, дуалистическая позиция. Взгляды Перлза на проблему связи психики и тела остаются неясными. В ряде случаев он придерживался монистической позиции, утверждая, что мы не имеем тела, но являемся им: «Мы есть тело (a body), мы есть некто (somebody)» (Перлз, 1969a, стр. 6). В «Эго, голоде и агрессии» он постулировал: «Тело и душа тождественны in re (в реальности), хотя и не in verbo (на словах); слова "тело" и "душа" обозначают два аспекта единой сущности» (Перлз, 1947, стр. 33). Он также утверждал, что дуалистические и параллелистические теории базируются на искусственном разделении, которого не существует в реальности. Однако, несмотря на то, что Перлз считал себя монистом, некоторые фрагменты его текстов свидетельствуют о латентном дуализме — например, когда он упоминает (1947, стр. 110) «чисто психические переживания», которые включают в себя «желания, фантазии и мечтания». Подобная терминология едва ли характерна для последовательного мониста.

Концепция Перлза во многом созвучна позиции Вертгеймера (1925), утверждавшего, что эмоциональные состояния человека — робость, страх, энергичность, радость или печаль — часто характеризуются структурной идентичностью («гештальт-идентичностью») физических и психических процессов. Вероятно, эти идеи оказали влияние на Перлза, когда он формулировал «концепцию единого поля», согласно которой в психотерапии то, что пациент делает, даёт терапевту подсказки о том, что он/она думает (Перлз, 1973, стр. 12).

Гобар (1968), говоря о психотерапии, утверждал, что концепция «психологического равновесия» аналогична концепциям «физического равновесия» и «физиологического равновесия». Однако если Гобар употребляет термин «аналогия» в том значении, которое зафиксировано в Кратком Оксфордском словаре (1973) — «равенство отношений» или «эквивалентность», — то сопоставление позиций гештальт-психологов и Перлза не столь однозначно.

В фундаментальном труде «Документы гештальт-психологии» (1961) Хенле постулирует, что гештальт-психологи рассматривают экспрессивное поведение как непосредственную манифестацию личностных характеристик. Этот подход, согласно Хенле, — и его же придерживался Перлз (1947, 1969a) — основывался на «принципе изоморфизма» (Хенле, 1961, стр. 308), согласно которому процессы в одной среде структурно идентичны процессам в другой среде. В контексте психофизической проблемы это означает:

Другое высказывание Хенле полностью согласуется со взглядами, выраженными Перлзом в большинстве его работ:

Следующий фрагмент демонстрирует гештальт-подход в том виде, как он формулировался с 1951 года и далее:

Критические замечания Хенле теряют остроту,  если учесть один из разделов монографии Хартманна «Гештальт-психология» (1935). Хартманн постулировал: «Монизм гештальта имплицитно присутствует в утверждении, что психологическое и физическое представляют собой единую реальность, выраженную в двух различных концептуальных системах» (Хартманн, 1935, стр. 71). Данная позиция резонирует с концепцией недвойственности в Дзен буддизме: психика и тело не являются ни едиными, ни раздельными, но являются чем-то между этим. Гештальт-психология отождествляла телесные и психические феномены на основании их структурной изоморфности. Именно этот принцип, по всей видимости, составляет один из краеугольных камней гештальт-терапии.

Терапевт может устанавливать контакт с клиентом исключительно через экстраполяцию и интерпретацию физических проявлений на основе психического материала. Целостный организм нельзя анализировать, разделяя на части. Перлз утверждал:

Гобар (1968) — один из немногих авторов, обсуждавших роль и цель психотерапии в контексте гештальт-психологии. По его мнению, согласно гештальт-теории все психологические расстройства включают в себя, в той или иной форме, разрушение базовой психологической структуры и сопутствующее этому образование «плохой конфигурации». Это ведёт к глубокому нарушению равновесия всей психологической системы человека.

Важно понимать, на чём основаны терапевтические интервенции в работе с клиентами. Перлз (1973) утверждал: «Успешная терапия освобождает в пациенте способность к абстрагированию и интеграции своих абстракций» (стр. 103). Долгосрочная цель терапии состоит в том, чтобы:

Если успешная терапия интегрирует личность (Перлз, 1973), то подход Гобара (1968) во многом созвучен идеям Перлза. Согласно Гобару, понятие «исцеления» в психотерапии (английское «cure» происходит от латинского «cura» — «забота») следует понимать как:

По мнению Гобара, принцип равновесия применим ко всем психологическим процессам, включая перцептивные и когнитивные, на всех уровнях развития. Этот принцип также «служит объяснительной основой для понимания фундаментального процесса адаптации организма-среды» (Гобар, 1968, стр. 147).

Позиция Перлза относительно осознавания близка взглядам ряда исследователей гештальт-психологии, в частности Хартманна (1935). Одно из утверждений Перлза, которое стало популярным, проясняет природу исцеления в психотерапии: «Осознавание как таковое – само по себе – может быть исцеляющим» (1969a, стр. 17). Хартманн писал: «Эмоциональное состояние склонно рассеиваться, когда на него направлено внимание как таковое» (1935, стр. 83). Крюгер развил эту концепцию исцеления, утверждая:

Таким образом, идеи ранних гештальт-психологов обнаруживают заметное сходство с концепциями Перлза.

В данной главе было показано, что гештальт-психология и гештальт-терапия имеют следующие общие концепции:

1. Взаимодействие фигуры и фона
2. Гомеостаз
3. Самоактуализация
4. Центрирование и равновесие; потребность в стабильности
5. Психофизический параллелизм
6. Иерархия потребностей
7. Прегнантность/организация
8. Важность завершения (гештальта)
9. Внимание и осознавание
10. Ориентация на настоящее
11. Важность событий на границе контакта
12. Позиция в вопросе соотношения психического и телесного, колеблющаяся между монизмом и дуализмом

Таким образом, вывод Хенле (1978) о том, что эти два подхода не имеют ничего общего, является ошибочным. Фриц Перлз творчески переосмыслил перцептивные открытия гештальт-психологов, использовав их мощные метафоры для создания простой и эффективной модели организмического поведения и изменений. Гештальт-психология, безусловно, стала одним из фундаментальных теоретических источников, существенно повлиявших на формирование Перлзом гештальт-терапии.