Фрейд родился в небольшом городке Фрайберг в Моравии (ныне Чехия). Его семья переехала в Вену, когда ему было четыре года. Он оставался в Вене до 1938 года, когда эмигрировал в Англию, где и умер в 1939 году.

Фрейд преуспевал в учёбе и поступил в Венский университет в 1873 году, чтобы изучать медицину. Хотя он не особо интересовался медициной, он проводил независимые исследования в области гистологии, анатомии и неврологии. В возрасте 26 лет он получил медицинскую степень и продолжил свою работу под руководством Брюкке. Однако его учитель посоветовал ему оставить теоретическую карьеру ввиду его тяжёлого финансового положения (Фрейд, 1935).

К 1885 году Фрейд занимал престижную должность лектора в Венском университете, проводя исследования в таких областях, как влияние кокаина. Позже он отправился во Францию, где работал с Шарко в Париже и Бернхаймом в Нанси (Фрейд, 1932).

В 1896 году Фрейд впервые использовал термин "психоанализ" для описания своего метода. В 1897 году он приступил к тому, что назвал само-анализом. Его ранние работы, некоторые из которых остаются одними из самых важных, включают "Толкование сновидений" (1900) и "Психопатологию обыденной жизни" (1901б).

Влияние Фрейда быстро распространялось; группа заинтересованных врачей основала психоаналитическое общество. В него входили Адлер, Юнг, Ференци, Ранк, Абрахам и Джонс. Они издавали журнал, и распространение психоаналитических идей приобрело массовый характер.

В 1910 году Фрейд прочитал свои первые лекции в США в Университете Кларка (Фрейд, 1925б). Несмотря на то, что многие из его ранних сторонников либо покинули его, либо были отвергнуты им, он продолжал писать и читать лекции. Его последней книгой стал "Очерк психоанализа" (1938а).

Существуют значительные трудности в адекватной оценке влияния психоанализа на формирование гештальт-терапии. Одна из основных проблем связана с качеством и точностью переводов работ Фрейда с оригинального немецкого языка на английский. Различные версии одного и того же текста зачастую искажают концепции и термины Фрейда. В некоторых случаях один перевод может указывать на поразительное сходство между работами Фрейда и Перлза, в то время как другой практически не обнаруживает никакого сходства. При оценке влияния Фрейда и фрейдистского психоанализа на развитие гештальт-терапии Перлзом я опирался исключительно на английские переводы. Некоторые конкретные сложности, связанные с этими переводами, будут обсуждены ниже. Очевидно, что Перлз читал и обсуждал работы Фрейда во время своего обучения психоанализу в Германии (и, соответственно, на немецком языке).

Беттельхайм (1982) – один из немногих авторов, обратившихся к проблеме адекватности перевода англоязычной версии трудов Фрейда. В частности, он утверждал, что чтение и обсуждение работ Фрейда на английском языке создаёт совершенно иное впечатление, чем то, которое возникает при знакомстве с оригинальной версией его работ.

Интерпретация Фрейда Беттельхаймом (1982), создаёт впечатление, что позиция Перлза гораздо ближе к позиции Фрейда, чем это принято считать. Один из примеров, приведённых Беттельхаймом, касается отношения Фрейда к душе. Рассуждения Беттельхайма показывают, что Фрейд часто говорил о природе, структуре, развитии и атрибутах души (soul), которые раскрываются во всех поступках и сновидениях человека:

Беттельхайм далее развивает мысль об использовании Фрейдом языка, предполагая, что выбор Фрейдом слов и разговорный стиль его текстов побуждали читателя применять психоаналитические идеи к самому себе, тем самым помогая им обрести истинное понимание его работ. В то время как язык был крайне важен в работах Фрейда, то же самое нельзя сказать об авторизованных переводах (Беттельхайм, 1982).

Беттельхайм также предупреждает, что ошибки перевода могут усугубляться искажениями, возникающими из-за значительного временного промежутка между публикацией оригинальных работ Фрейда и их стандартных переводов. Это означает, что оригинальные работы были перенесены не только в другой язык, но и в иную культурную среду.

Эрнест Джонс, многолетний друг, коллега и биограф Фрейда, писал, что переводы были не только "серьёзно неточными", но и "недостойными" стиля Фрейда, а также грубо искажали представление о личности Фрейда и его гуманистических взглядах (Беттельхайм, 1982).

Анализ некоторых "фрейдовских" терминов, переведённых на английский язык, даёт весьма ограниченное понимание идей Фрейда. Хотя Фрейд действительно придумывал новые термины, обычно это были комбинации хорошо известных слов, благодаря чему новый термин сразу становился понятным. Переводчики Фрейда, напротив, вводили слова, которые были не только совершенно новыми, но и зачастую не вызывали никаких узнаваемых ассоциаций. Такие слова, как "парапраксис", "катарсис" и "скопофилия", практически ничего не говорили читателям, особенно в ранние годы развития психоанализа (Беттельхайм, 1982). В то время как Фрейд выбирал эмоционально живые термины или слова, используемые в повседневной речи. Переводчики же использовали термины греческого или латинского происхождения, которые демонстрировали скорее эрудицию, нежели чем живость и понимание.

Обсуждая возможные причины неточностей английских переводчиков в передаче гуманистических идей Фрейда, Беттельхайм (1982) писал, что вероятным объяснением является:

Причиной "медицинского подхода", выбранного английскими переводчиками, могла быть их склонность ориентироваться на ранние работы Фрейда, которые имели более "научную" и медицинскую направленность. Очевидно, что такой тип языка, как правило, более точен и, следовательно, легче поддаётся переводу. Однако именно поздние работы Фрейда демонстрируют заметное развитие его мысли в сторону гуманистических идей, социальных и культурных вопросов, а также вопросов жизни человека и проблем души (Беттельхайм, 1982).

Большая часть ранней теории гештальт-терапии была гораздо ближе к более гуманистически ориентированному оригинальному Фрейду, чем к его медицинской, обезличенной англоязычной версии.

Изменение акцента в теории Фрейда с "научного" на гуманистический на протяжении многих лет подчёркивает ещё одну сложность в сравнении теорий Фрейда и Перлза. Они оба писали в течение долгого времени, и оба постоянно модифицировали и расширяли свои теории. Поэтому, вместо того чтобы сравнивать идею или концепцию в какой-то один конкретный момент времени, часто необходимо рассматривать тенденции в мышлении обоих теоретиков.

Фрейд, и особенно его ранние работы, является самым большим источником влияния на Перлза. Перлз (1969b, стр. 141) писал: "В молодости я принял Фрейда как своего готового (ready-made) спасителя". После бегства от нацистского режима в Германии в Голландию Перлз вместе с Лорой (своей женой) позже эмигрировал в Южную Африку, где в 1935 году основал Южно-Африканский институт психоанализа.

Перлз надеялся внести значительный вклад в аналитическую теорию своим докладом под названием "Оральные сопротивления", который он представил на Психоаналитическом конгрессе в Чехословакии в 1936 году. Он ожидал, что доклад будет хорошо принят, и что Фрейд оценит как его теоретическую работу, так и создание им нового института в Южной Африке (Перлз, 1969b). Перлз стремился внести свой вклад в психоаналитическую теорию и получить признание за создание "работы, выходящей за рамки Фрейда" (Перлз, 1969b, стр. 44).

Однако ни то, ни другое не произошло: доклад не был воспринят с уважением, а встреча Перлза с Фрейдом продлилась всего три или четыре минуты, стоя в дверях кабинета Фрейда.

Создаётся впечатление, что Перлз в то время (1936) стремился развиваться как творческий и "хороший" фрейдистский аналитик, развивающий и расширяющий психоаналитическую теорию в другие области, такие как оральные сопротивления и голод/оральные инстинкты. Можно предположить, что если бы Перлз был более широко принят и уважаем фрейдистами, то он мог бы развиваться подобно Райху, Адлеру или, возможно, Эриксону. Однако это чистая спекуляция.

Несомненно то, что Перлз был чрезвычайно расстроен своим отвержением. После этой серии событий отношение Перлза к Фрейду и психоанализу стало антагонистическим и критическим, а иногда откровенно враждебным.

Тем не менее, Фрейд оставил неизгладимое впечатление на Перлзе. Например, первая книга Перлза "Эго, голод и агрессия" (1947) имела подзаголовок "Пересмотр теории и метода Фрейда". Позже Перлз описал свои парадоксальные чувства по отношению к Фрейду:

Таким образом, гештальт-терапия Перлза развивалась в атмосфере антифрейдистских настроений, но также и уважения к теории Фрейда. Главный вопрос заключается в том, сколько же Перлз заимствовал из теории Фрейда? Коган (1976) предположил, что психоанализ предоставил теоретическую основу, на фоне которой Перлз мог проверять сходства и различия в своей собственной теории. Польстер (1975b) описал гештальт-терапию как "историческое расширение психоаналитической теории и методологии" (стр. 151), но такое, которое ассимилировало многие другие теоретические области.

Сопоставляя подход гештальт-терапии с психоанализом, Польстер выбрал четыре краеугольных понятия из психоанализа, которые также отражены и являются основополагающими для гештальт-терапии:

Каждое из этих психоаналитических понятий (и многие другие) будет подробно описано в этой главе, а также будет исследована их ассимиляция/интроекция в гештальт-терапию. Однако иногда сделанные мною выводы отличаются от заключений Польстера.

Первая книга Перлза (1947) представляла собой переход от ортодоксального психоанализа. Как уже упоминалось выше, это была ревизия психоанализа:

В своей первой книге (1947) Перлз выдвинул четыре конкретных критических замечания в адрес теории Фрейда:

1. Она рассматривает психику как нечто отдельное от организма в целом.
2. Это линейная ассоциативная психология.
3. Она пренебрегает феноменами дифференциации.
4. Она избегает настоящего и чрезмерно акцентирует внимание на прошлом.

Перлз полагал, что эти недостатки были устранены в гештальт-терапии путём добавления в неё концепций холизма, теории поля, дифференциального мышления (полярностей) и принципа "здесь-и-сейчас" (Смит, 1976а). Перлз (1969б, стр. 35) рассматривал свои разработки как осуществление "следующего шага" после Фрейда в истории психиатрии. Однако даже в поздние годы своей жизни Перлз продолжал уважать Фрейда, утверждая, что устарели именно философия и техники Фрейда, а не его открытия (1969б).

Таким образом, можно видеть, что Фрейд был объектом сильного и сложного восхищения со стороны Перлза. Даже после разочарования от личной встречи с Фрейдом, Перлз часто писал о нём с восторженными комплиментами – например, в работах 1947, 1948, 1978а годов. В своей автобиографии Перлз признавался, что ему было трудно рассказывать о том, насколько краткой и неудовлетворительной была его встреча с Фрейдом, потому что:

Для Перлза Фрейд был одновременно героем, которым следовало восхищаться и которому стоило подражать, и соперником. Несомненно, Перлз, судя по всему, постоянно испытывал потребность сравнивать свои формулировки с формулировками Фрейда, демонстрируя тем самым свою осведомлённость в психоанализе:

Фрейд обнаружил у своих пациентов кажущееся беспорядочным скопление психических конфликтов и компромиссов между инстинктами, социальными ценностями и биологическими влечениями, с которыми они выработали различные способы совладания. В попытке создать некую концептуальную схему для понимания этой путаницы Фрейд разработал трёхчастную модель личности, включающую Оно (id), Я (ego) и Сверх-Я (superego).

Оно (id) является наиболее примитивной, инстинктивной частью личности, которая наследуется и присутствует с рождения. Я развивается из Оно с момента рождения по мере взаимодействия младенца с окружающей средой. Сверх-Я развивается из Я и представляет собой "моральную совесть", усвоение общественных (и часто родительских) ценностей и стандартов.

Одной из самых грубых ошибок при переводе работ Фрейда на английский язык было использование слова "ego" для немецкого "Ich". В немецком языке местоимение "Ich" имеет интимный, личный оттенок, даже более сильный, чем английское "I" (Беттельхайм, 1982). Для Фрейда использование слова "Я" побуждало индивида принимать ответственность за свои действия и эмоции, помогая сделать бессознательное сознательным. Этот взгляд был перенят Перлзом.

Перлз (1947, стр. 140) был согласен с Фрейдом в том, что Я тесно связано с идентификацией, но расходился с ним во взглядах на результат фиксированных идентификаций, которые становились патологическими:

Перлз (1947) никогда не был удовлетворён теорией Я Фрейда; для него Я всегда казалось "неудобством" как одна из подструктур личности по Фрейду. Он считал, что Фрейд остановился на полпути в переносе ответственности с Я на Оно. Для Перлза Я было не конгломератом интроекций, а функцией, энергии которой нужно реорганизовать и ассимилировать для достижения правильного функционирования личности.

Перлз рассматривал Я как интегративное, связывающее действия организма с его первостепенными потребностями. Он подробно описывал последствия ситуации, когда диктаторское или агрессивное Я берёт на себя командование, "обвиняя" Оно или тело, как если бы они каким-то образом находились вне человека (self) (Перлз, 1947). Описывая роль Я по отношению к Оно и Сверх-Я, Перлз писал:

Согласно Перлзу, если в личности какого-либо человека происходит расщепление, например, между совестью (Сверх-Я) и инстинктами (Оно), то Я может либо стать враждебным по отношению к инстинкту и дружественным к совести, либо наоборот (Перлз, 1947). Хотя основное внимание Перлза было сосредоточено на том, что психоаналитики назвали бы "Я" ("ego"), сам Перлз предпочитал термин "Я" ("self"), который, по его мнению, также включал в себя аспекты Оно и Сверх-Я:

Для Перлза "self" (самость) была:

Фрейд полагал, что сочетание вышеупомянутых структур составляет личность индивида (Фрейд, 1933). Он так комментировал их взаимодействие:

Цель психики – поддерживать приемлемый уровень динамического равновесия, который максимизирует удовольствие и минимизирует неудовольствие. Энергия для психической системы своё берёт начало в Ид. Эго, происходящее из Ид, имеет дело с базовыми влечениями Ид и выступает посредником между Ид, Супер-эго и требованиями внешней реальности. Супер-эго, возникающее из Эго, выступает в роли морального руководителя Эго, определяя и ограничивая его гибкость. Фрейд представлял человеческую личность как энергетическую систему, где личность является распределением энергии между тремя структурами.

Существует поразительная параллель между терминологией Фрейда и Перлза в отношении Эго. Фрейд писал:

Аналогично, Перлз писал, что в гештальт-терапии цель состоит в том, чтобы работать с самой внешней поверхностью личности, с "очевидным" (1966а, стр. 19).
Согласно Фрейду, когда между тремя системами существует относительно стабильный баланс, это способствует формированию структуры характера человека. Когда человек относительно счастлив и хорошо адаптирован к окружающей среде, он считается здоровым или нормальным. Если способность к получению удовольствия относительно ограничена, а адаптация нарушена, то говорят о существовании расстройства характера, невроза характера или иной патологической структуры характера. Фрейд рассматривал основной конфликт в личности как противостояние между супер-эго и ид.

В терминологии гештальт-терапии две противоборствующие силы называются "собака сверху" (topdog) и "собака снизу" (underdog). В то время как "собака сверху" соответствует Супер-эго, "собака снизу" является скорее "инфра-эго", нежели чем ид. По мнению Перлза, единственный способ положить конец конфликту между этими противоположными полюсами личности – это достичь подлинной интеграции, при которой прекращается борьба за контроль между "верхней" и "нижней собаками".

Основным фокусом психоанализа было исследование сознания. Фрейд (1938а) рассматривал сознание как отправную точку для психоаналитического исследования, уникальную и не поддающуюся объяснению или описанию. Психоанализ сфокусирован на уникальности жизни человека, на том, какая уникальная история привела к тому, что индивид стал таким, каков он есть в любой момент времени.

Фрейд определял термин "бессознательное" следующим образом:

Психоаналитики рассматривают всё психическое как изначально бессознательное, хотя и обладающее потенциалом стать сознательным (Фрейд, 1925б). Фрейд предостерегал, что было бы ошибкой полагать, будто разделение на сознательное/бессознательное совпадает с разграничением между Ид и Эго:

Взгляд Фрейда на бессознательные аспекты личности был наиболее систематическим из всех предложенных (хотя и не обязательно первым) и, безусловно, самым всеобъемлющим из доступных медицине и психологии в конце 1890-х годов. Для иллюстрации отношений между сознательным и бессознательным часто используется аналогия с айсбергом. Основная часть человеческой личности находится вне осознания; важные причинные факторы, лежащие в основе поведения, существуют в бессознательном. Чтобы постичь или понять человеческое поведение, необходимо каким-то образом осмыслить бессознательное (Фрейд, 1917а).

Фрейд предложил три уровня сознания (Фрейд, 1926а, 1938а). Бессознательное, как описано выше, состоит из всех аспектов личности, которые мы не осознаём. Предсознательное – это то, что не находится непосредственно на уровне осознания, но может стать доступным. Например, многие мысли или идеи развиваются в результате того, что попадают в сферу осознавания, но не всегда на сознательном уровне. В самом простом понимании, сознательное (conscious) состоит из того, что находится в пределах осознания (awareness).

Перлз выражал сожаление по поводу того, что психоаналитики обошли вниманием гештальт-психологию. Это было прискорбно, поскольку психоанализ был стеснён недостаточно разработанной теорией осознавания. Гештальт-психология вполне могла бы предоставить адекватную теорию осознавания (Перлз и др., 1951). Перлз был впечатлён полезностью концепции Фрейда:

Несмотря на изощрённость теории Фрейда, Перлз всё же считал, что она не предоставляет удовлетворительной теории Я (self), прежде всего из-за путаницы вокруг природы "сознательной" части индивида:

Перлз отвергал идею дихотомии между бессознательным и сознательным, поскольку если воспринимать их абсолютно, то это сделало бы психотерапию невозможной; ни один пациент не может узнавать о себе то, что по определению непознаваемо (Перлз и др., 1951). Это искусственное расщепление, обозначенное Фрейдом, привело к недооценке значимости сновидений, фантазий, образов и игры (среди многого другого) и переоценке и чрезмерному акценту на реальности преднамеренной речи, мысли и интроспекции.

Одно из различий, которое Перлз отмечал между психоанализом и гештальт-терапией, заключалось в том, что ортодоксальные фрейдистские терапевты уделяют мало внимания сознательным высказываниям невротического пациента; преднамеренные (deliberate) усилия пациента рассматриваются как лишённые энергии (Перлз и др., 1951). В отличие от этого, гештальт-терапевты относятся ко всем высказываниям пациента как к валидной информации и уважают их. Это не означает, что все сообщения безоговорочно принимаются как точно отражающие то, что пациент чувствует или делает. Однако все сообщения предоставляют материал для работы.

То, что Фрейд называл бессознательным, Перлз называл: "в-данный-момент-неосознаваемым" (1973, стр. 54). Он считал, что Фрейд приравнивал сознание к преднамеренности и самоконтролю в ущерб спонтанности. По мнению Перлза, для Фрейда термины "сознание" и "эго" были "довольно синонимичны" (Перлз, 1978а, стр. 37-38). Используемый Перлзом термин "неосознаваемое" имеет гораздо более широкий охват, чем фрейдовское "бессознательное" (1969а). Перлз (1947) предполагал, что бессознательное было одним из четырёх факторов, характеризующих исследования Фрейда, а тремя другими были теория либидо, вытеснение и психический процесс. Гештальт-терапия, напротив, является эмпирической (experiential) терапией, которая в первую очередь занимается осознаванием. Совет Перлза отражал его несогласие с фрейдистским анализом:

Интересно, что здесь именно Перлз, похоже, приравнивает "сознание" к Эго.

Согласно Фрейду, вытесненные воспоминания в бессознательном вневременны (timeless). Это подразумевает, что пока они остаются изолированными в бессознательном и отделёнными от остальной части личности, шанс на изменения отсутствует. Гештальт-терапевты не согласны с этой предпосылкой. Все прошлые переживания, даже если они находятся вне осознавания в данный момент, могут быть возвращены в сферу осознавания с помощью тщательной терапевтической работы, особенно если они причиняют человеку сильный дискомфорт. Таким образом, в то время как психоанализ стремится вернуть личности те её части, которые были вытеснены, в гештальт-терапии это эквивалентно восстановлению осознавания по мере устранения избеганий. Для Фрейда избегание или принятие осознавания – это совместная координация систем сознания и бессознательного (Перлз, 1947), тогда как в гештальт-терапии это функционирование феноменов фигуры и фона.

Силы, которые, по предположению Фрейда, стоят за "напряжениями, вызванными потребностями ид", называются инстинктами (Фрейд, 1938а, стр. 148) или, согласно Беттельхайму (1982), импульсами. Для Фрейда инстинкты представляли собой соматические требования к психике (mind). Физические выходы для инстинктов обычно называются потребностями (needs), в то время как психические аспекты называются желаниями (wishes).

"Инстинкт" – один из наиболее важных терминов в психоаналитической литературе. Однако, согласно Беттельхайму (1982), это особенно неудачный перевод, поскольку он полностью обезличивает этот термин и низводит человека до статуса животного. Примечательно, что Фрейд использовал немецкое слово "instinkt" лишь около полудюжины раз, и то только для обозначения врождённых инстинктов животных (например, Фрейд, 1933). Фрейд последовательно использовал немецкое слово Trieb, которое было переведено на французский как pulsion, и если бы в английском был принят такой же перевод, это означало бы использование термина "импульс" и прилагательного "импульсивный". Тем не менее, термин "инстинкт" настолько хорошо известен, что будет использоваться в этом обсуждении.

Инстинкты имеют четыре составные части: источник, цель, импульс (impetus) и объект (Фадиман и Фрагер, 1976). Источник – это то, где возникает потребность; цель – это снижение потребности до тех пор, пока не иссякает энергия для её удовлетворения; импульс – количество энергии, необходимое для удовлетворения потребности; объект – вещь, действие или поведение, которое удовлетворяет потребность. Инстинкты могут быть удовлетворены полностью или только частично.

Выбор доступных индивиду вариантов удовлетворения инстинктов основан на его предыдущей истории типов побуждений, желаний, идей, привычек и так далее. Фрейд рассматривал психические и поведенческие паттерны у "нормального" здорового индивида как направленные на снижение напряжения до ранее приемлемых уровней (Фрейд, 1933). Фрейд называл цикл от расслабления к напряжению и активности и затем обратно к расслаблению моделью снижения напряжения (tension-reduction model).

В гештальт-терапии описывается тот же цикл и те же процессы, отличается лишь терминология. Например, как только возникающие потребности нарушают равновесие организма, активизируется сенсорная и моторная активность. Она остаётся активной, пока давление потребности не снижается. Затем организм обращает внимание на следующую по важности потребность. О теории Фрейда Перлз писал:

Именно в ответ на базовый постулат Фрейда об инстинктах Перлз отошёл от классического психоанализа.

Перлз рассматривал индивида как обладающего множеством потребностей, как психологических, так и физиологических, каждая из которых требует удовлетворения (Фадиман и Фрагер, 1976). Перлз (1969б, стр. 39) писал о своём замешательстве относительно того, "могу ли я претендовать на оригинальность моей теории 'отсутствия инстинктов' ('no-instinct'), как будто это имеет хоть какое-то значение", и утверждал: "Я хочу показать терапевтическую безнадёжность фрейдовской (и любой другой) теории инстинктов" (Перлз, 1969б, стр. 65).

В работе "Влечения и их судьба" (1915а) Фрейд изложил свои убеждения о том, что импульсы или влечения могут быть изменены различными механизмами, такими как подавление или сублимация. Это подразумевает наличие сознательного элемента, тогда как инстинкты являются врождёнными, бессознательными и в основном неизменяемыми. Если бы люди "управлялись" инстинктами, ни психоанализ, ни какая-либо другая терапия не были бы возможны.

Беттельхайм утверждал, что известный фрейдовский "инстинкт смерти" – Танатос – это ошибочный перевод, поскольку Фрейд никогда не говорил об инстинкте смерти. Скорее, он имел в виду преимущественно бессознательное влечение или импульс, который провоцирует индивида на агрессивные, деструктивные и саморазрушительные действия. Похоже, Перлз воспользовался этим ошибочным переводом, чтобы раскритиковать теорию Фрейда; сравнивая деструктивный инстинкт со своим собственным понятием имплозивного слоя невроза, он писал:

Согласно Перлзу, Фрейд приписывал энергию, создаваемую организмами, либидо; Перлз называл её возбуждением (excitement). Для Перлза возбуждение было тем же, что Фрейд называл импульсом или влечением. Одна из главных претензий Перлза к Фрейду, которая привела к публикации "Эго, голод и агрессия", заключалась в том, что Фрейд переоценивал роль сексуальных инстинктов, пренебрегая важностью инстинкта голода. Перлз писал: "Близость эмоции, называемой любовью, к сексуальному инстинкту заставила Фрейда совершить его фундаментальную ошибку" (1947, стр. 83).

Перлз перенял значительную часть теории защитных механизмов Фрейда, некоторые из них остались практически без изменений. Защитные механизмы – это методы, с помощью которых Эго защищает себя от тревоги, порождаемой неприемлемыми импульсами Ид (Харпер, 1959). Использование защитных механизмов, как правило, указывает на ослабленное состояние Эго, которое может быть кратковременным или продолжительным. Предполагается, что защитные механизмы действуют бессознательно, модифицируя или искажая реальные условия, чтобы сделать их более приемлемыми для человека (Най, 1975).

В то время как Фрейд (например, 1926б) отмечал, что существуют общие защиты, такие как фантазирование и нейтрализация энергии опасных влечений и инстинктов, существует множество специфических механизмов, используемых Эго для защиты от импульсов Ид. Те, которые были наиболее непосредственно ассимилированы (или, в некоторых случаях, интроецированы) в гештальт-терапию, это: регрессия, вытеснение, реактивное образование, интроекция, проекция, обращение против себя (ретрофлексия), обращение в противоположность, рационализация, отрицание и идентификация (Фрейд, А., 1936; Перлз и др., 1951; Харпер 1959; Най, 1975; Фадиман и Фрагер, 1976). Эти механизмы будут обсуждены ниже.

Защитные механизмы не обязательно являются патологическими; все они в той или иной степени действуют в нормальном поведенческом развитии. Они также не обязательно действуют по отдельности, хотя каждый из них будет обсуждаться отдельно.

Основное различие между концептуализацией защитных механизмов у Фрейда и Перлза заключается в том, что, в то время как Фрейд рассматривал защиты как результат взаимодействия Ид и Эго, Перлз рассматривал их в основном как нарушения границы (boundary disturbances). Взгляды Фрейда и Перлза на организмические границы будут сравниваться в другом разделе (2.8).

В самом простом понимании понятие регрессии у Фрейда заключается в том, что когда человек сталкивается с трудностями функционирования в жизни, он регрессирует к детским моделям поведения. Регрессия – это часто используемый защитный механизм (Фрейд, 1926б). Перлз обсуждал это следующим образом:

Перлз, однако, рассматривал "неразборчивое" применение Фрейдом термина регрессия как одну из самых вопиющих и важных "исторических ошибок" в классическом психоанализе (1947, стр. 98). Перлз не считал регрессию непременно патологическим процессом, а рассматривал её как возврат человека к позиции, с которой он может обеспечить себе самоподдержку. Таким образом, Перлз работал с регрессией как со средством контакта с некоторым периодом жизни, в котором человек мог опираться на себя (Перлз, 1969а).

Фрейд считал вытеснение самым фундаментальным фактором в генезисе невроза (Фрейд, 1933). При вытеснении угрожающий материал изгоняется в бессознательное, где он существует независимо, вне организации Эго (Фрейд, 1926б). Он писал:

Использование Перлзом концепции вытеснения уменьшалось по мере того, как он философски и теоретически дистанцировался от своей психоаналитической подготовки.

Однако даже в его первой книге представление Перлза о вытеснении отличалось от фрейдовского:

Для Перлза не было никакого смысла рассматривать вытесненный материал как бессознательный, потому что тогда: "Он находится вне досягаемости нашего осознания и, следовательно, вне досягаемости любого преднамеренного действия" (Перлз, 1978б, стр. 54). Вместо этого Перлз рассматривал вытеснение как "забывание преднамеренного подавления (inhibiting), которое стало привычным" (Перлз и др., 1951, стр. 490). С этой точки зрения, бессонница и скука (привычно подавленное возбуждение) могли рассматриваться как примеры вытеснения (Перлз и др., 1951).

Реактивное образование – это механизм, с помощью которого индивид справляется с амбивалентными чувствами. Одно из этих чувств, обычно "пугающее" или менее приемлемое, становится бессознательным и удерживается в бессознательном путём преувеличения других чувств. Таким образом Эго защищается от пугающих и агрессивных импульсов по отношению к другим, испытывая (на сознательном уровне) только чувства любви, уважения, защиты и нежности. Однако такие положительные чувства имеют тенденцию быть навязчивыми и преувеличенными, поскольку они удерживают противоположное чувство подавленным (Фрейд, 1926б).

Перлз рассматривал реактивное образование как избегание тревоги путём подавления возбуждения, приводя в качестве примеров избегание, отвращение, вызывающее поведение и моральное осуждение (Перлз и др., 1951). Интересно, что Перлз сосредоточился на выражении негативных чувств, скрывающих под собой бессознательное влечение, в то время как примеры Фрейда – это внешне положительные чувства, скрывающие бессознательную ненависть и отвращение.

Вероятно, Фрейд развил свой интерес к полярностям и диалектике отчасти благодаря фрейдовской концепции реактивного образования, которая подразумевает осознание терапевтом присутствия чувств, противоположных тем, которые открыто выражаются клиентом:

Фрейд рассматривал интроекцию как защиту Эго от бессознательного давления Ид путём индентификации себя с другим человеком или объектом. Фрейд рассматривал интроекцию как средство, с помощью которого общественные нормы и ценности передаются из поколения в поколение, и считал умеренную степень интроекции (включая заимствование восхищающих характеристик других людей) здоровой и желательной (Фрейд, 1930).

Перлз не соглашался с этой точкой зрения. Сравнивая интроекцию с потреблением питательных веществ в процессе пищеварения, он утверждал, что интроекты остаются "непереваренными" инородными телами внутри организма. Чтобы стать здоровыми, они должны быть разрушены и ассимилированы, точно так же, как пища должна быть разрушена пищеварительной системой, прежде чем быть усвоенной организмом для обеспечения питания и роста (Перлз, 1948). Таким образом, Перлз (1973) проводил чёткое различие между интроекцией (проглатыванием чего-либо целиком) и ассимиляцией (разрушением и преобразованием вещества, а затем его выборочным встраиванием в организм в соответствии с его потребностями).

В другом месте Перлз писал, что причина, по которой фрейдовская система не жизнеспособна, заключалась в том, что она упускает процесс ассимиляции. "У Фрейда были оральная и анальная зоны, но ничего между ними" (Перлз, 1969б, стр. 156). Перлз считал, что Фрейд упустил из виду тот факт, что: "… интроекция означает сохранение структуры поглощаемых вещей, в то время как организм требует их разрушения" (1947, стр. 129).

В понимании Фрейда проекция – то акт приписывания другому человеку или объекту чувств или намерений, которые на самом деле исходят из самого субъекта. Индивид защищает своё Эго от осознания нежелательных импульсов Ид, перемещая эти импульсы в другого человека. Таким образом, части личности смещаются изнутри на что-то во внешней среде. В итоге так называемая угроза воспринимается так, как если бы она была внешней силой, с которой индивиду необходимо бороться. Проекция оказывает деперсонализирующий эффект, поскольку человек имеет дело со своими чувствами, не признавая или не осознавая, что эти чувства принадлежат ему самому. Фрейд видел в фобиях один из примеров проекции:

Перлз перенял концепцию проекции Фрейда без изменений. Для Перлза проекция была одним из четырёх основных невротических механизмов или нарушений границы (boundary disturbances). В некотором смысле, она является противоположностью интроекции и в теоретической сфере перекликается с психоаналитическим подходом, то есть с тенденцией возлагать на других ответственность за то, что берёт начало в самости (self). Это подразумевает отвержение различных аспектов самости и приписывание этих качеств другому.

Перлз и соавторы (1951) отмечали, что для возникновения проекций необходимы также ретрофлексия и слияние; все невротические механизмы функционально связаны друг с другом и взаимозависимы.

В психоаналитической литературе этот защитный механизм обычно обсуждают на примере детей (Харпер, 1959). Если ребёнок испытывает агрессивный импульс по отношению к родителю или другой авторитетной или влиятельной фигуре и не осмеливается его выразить – и, возможно, даже не осознаёт его – он может ударить или даже отругать себя. Иногда это поведение сопровождается интроекцией. По сути, ребёнок берёт на себя роль ненавистного человека и, таким образом, бьёт родителя, ударяя при этом себя. Однако Эго при этом не затрагивается, а агрессивный импульс уменьшается, не будучи направленным вовне явным образом. Таким образом, агрессивный импульс перенаправляется от угрожающей, сильной (и, возможно, способной на возмездие) цели на не угрожающую цель – на себя/на самость (the self).

Перлз называл этот процесс ретрофлексией (Перлз и др., 1951). Ретрофлексировать означает "резко обращать назад против", так что когда человек ретрофлексирует, он делает с собой то, что он сделал или пытался сделать по отношению к другому человеку или объекту. Индивид перенаправляет активность (которая может быть агрессивной или любящей) с внешней среды внутрь и подставляет себя в качестве цели (Перлз и др., 1951). Таким образом, человек, который ретрофлексирует, расщепляет себя и становится одновременно субъектом и объектом своих действий.

С точки зрения Фрейда, когда нежелательный импульс Ид проникает в сознание, Эго изменяет суть этой мысли или этого чувства, чтобы сделать их более приемлемыми. Рационализация, вероятно, содержит некоторые правдивые элементы, иначе Эго не могло бы поверить в её "истинность". Однако это не имеет отношения к реальному мотиву человека, побуждающему его к определённым действиям. Таким образом, Эго защищено от понимания глубинного или "истинного" мотива. Рационализация – это процесс изобретения или искажения причин неприемлемых мыслей или действий, используемый для оправдания поведения, когда лежащие в его основе причины и мотивы не заслуживают одобрения. Рационализация часто используется для объяснения своей неспособсноит достичь какой-либо конкретной цели (Фрейд, 1915b).

Перлз перенял концепцию рационализации Фрейда без изменений, но часто выражал её более образным языком:

Согласно Фрейду, отрицание легче всего наблюдать в случае тяжёлых патологических состояний. Отрицание реальности – это форма вытеснения, которая препятствует допущению в сознание внешних стимулов, указывающих на присутствие импульсов Ид. Эго защищено от столкновения с неприятной реальностью. Таким образом, тревога может быть облегчена, по крайней мере временно, путём отрицания существования данного аспекта реальности. Отрицание может сопровождаться искажённым представлением о реальности и заменой реальности на фантазию (Фадиман и Фрагер, 1976).

Перлз принял фрейдовскую концепцию отрицания без изменений. Он писал, например: «Отрицание неприятных фактов, хотя и избавляет от дискомфорта, создаёт иллюзию их несуществования» (Перлз, 1947, с. 63).

В понимании Фрейда идентификация включала в себя интроекцию или инкорпорацию качеств и характеристик другого человека, иногда с целью устранения страха перед этим человеком или объектом. Идентификация позволяет человеку ослабить чувства опасности и незащищённости, не сталкиваясь с ними напрямую (Фрейд, 1933).

Перлз перенял эту концепцию, особенно в своих ранних работах (например, Перлз, 1947, 1948). Перлз и соавторы (1951) писали о личностном слиянии (personal confluence) как о неосознанной идентификации. Они отмечали, что вся социальная солидарность зависит от идентификации с другими – на социальном уровне, в производстве, торговле и так далее:

Кроме того, Перлз писал о необходимости хорошо работающих функций идентификации и отчуждения (alienations). Он предположил, что метод терапии заключается в следующем:

Теория Фрейда об организмических границах (organismic boundaries) послужила основой для разработки Перлзом его концепций Эго и контактных границ. Фрейд писал, что границы формируются по мере того, как индивид учится посредством целенаправленных сенсорных и моторных действий, различать то, что является внешним (исходящим из внешнего мира), и то, что является внутренним (принадлежащим Эго). Именно этот процесс дифференциации позволяет развиться принципу реальности (Фрейд, 1930).

Согласно Фрейду, нарушения границ могут привести к патологии:

Аналогичным образом Перлз рассматривал невротические характеры – слияние, интроекцию, проекцию, ретрофлексию и эготизм – как различные примеры нарушений границ (см. Ронан, 1977). Перлз предположил, что если взаимодействие на контактной границе простое, то будет относительно мало осознавания или моторной адаптации к стимулам, воздействующим на человека. Однако, если взаимодействие сложное или запутанное, тогда возникает более внимательное осознавание (heightened consciousness), поскольку требуется большая избирательность (Перлз и др., 1951).

Ещё одно поразительное сходство между двумя теоретиками заключается в их концептуализации роли границы в любви. Фрейд (1930) писал, что в разгар влюблённости граница между Эго и объектом любви имеет тенденцию растворяться, в результате чего человек ощущает, что "я" и "ты" – это одно целое, и ведёт себя так, как если бы это было реальностью.

Перлз (1947) перенял точку зрения Фрейда, отмечая, что когда люди "влюблены", они склонны находиться в слиянии и, таким образом, вести себя так, как будто границы Эго не существует.

Некоторые авторы оспаривают любое представление о границе. Уилбер (1979) предположил, что не существует никакой первичной границы. Бом (1980) говорил о "неразрывной целостности" или взаимосвязанности вселенной. Крой (1982) обсуждал парадоксальную природу границ и разделений.

Перлз был осведомлён об обеих точках зрения: о том, что не существует такой сущности, как контактная граница, и что существует контактная граница, которую можно описать в соответствии с взаимодействием организма и окружающей среды. Перлз отстаивал использование термина "граница", даже несмотря на то, что он звучало "странно" (Перлз и др., 1951). Однако Перлз также обсуждал идею о том, что ни один организм нельзя исследовать изолированно от его окружающей среды. Таким образом, исследование организма – это исследование поля организм-окружающая среда, где контактная граница является специфическим органом осознавания новых ситуаций в этом поле (Перлз и др., 1951).

Тревога играет сложную (complex) роль в психоаналитической теории. Фрейд писал, что чрезмерная тревога является признаком наличия невроза. Он также определял тревогу как ожидание травмы (Фрейд, 1926b).

Перлз также рассматривал тревогу как ожидание чего-то, что должно произойти, или страх перед чем-то, что уже произошло: "Тревога – это пауза (gap) между сейчас и тогда" (Перлз, 1969a, стр. 3).

Перлз также описывал тесную связь между тревогой и возбуждением (excitement): "Тревога = возбуждение плюс недостаточное снабжение кислородом" (Перлз, 1947, стр. 77). Упоминание о снабжении кислородом связано с происхождением английского слова anxiety (тревога) от латинского angustus (узкий), обозначающего ощущение сжатости или стеснения в груди. Перлз приписывал истоки своему определению тревоги как неразряженного возбуждения концепции Фрейда о свободно плавающей тревоге (Перлз, 1947).

Согласно Фрейду, человек, свободный как от вины, так и от тревоги, является здоровым (Перлз, 1973). Хотя Перлз соглашался с этой формулировкой, его акцент был несколько иным. В гештальт-терапии тревога – это разрыв между "сейчас" и "потом". Когда человек покидает настоящее и перепрыгивает в будущее, он испытывает "страх перед сценой" и дискомфорт. Этих неприятных ощущений можно избежать, наполнив настоящее (present) отвлекающими факторами, призванными замаскировать тревогу, – но это нездоровый метод избегания тревожных ощущений.

Сопротивление является одним из наиболее фундаментальных теоретических концептов психоанализа. Как писал Фрейд:

Фрейд рассматривал сопротивление как верный признак внутреннего конфликта между силой, пытающейся что-то выразить, и другой силой, стремящейся предотвратить это выражение (Фрейд, 1933).

В психоанализе терапевт предлагает пациенту свободно ассоциировать. По мере того, как начинает раскрываться бессознательный материал, возникает сопротивление, блокирующее дальнейшее раскрытие материала. Сопротивления могут принимать форму сомнений, забываний аспектов истории, уходов от темы, откладывание дальнейшей терапии и так далее.

Часто эти сопротивления мотивированы бессознательно. Например, скрытый импульс или воспоминание может быть на грани того, чтобы стать сознательным. Возникающая в результате этого пугающая тревога может захлестнуть Эго, которое в итоге блокирует этот материал. Это может быть признаком, что человек не готов в данный момент принять этот аспект себя. Либо что человек может бессознательно не хотеть отказываться от невротического поведения. В некоторых случаях даже физиологические симптомы, такие как постоянные головные боли, усталость или бессонница, могут быть полезны человеку, несмотря на вызываемый ими дискомфорт – они могут служить оправданием для избегания ответственности или для проявления вспыльчивого поведения. Такие симптомы трудно искоренить из-за этих выгодных "побочных эффектов". Однако для успешного проведения аналитической терапии сопротивления должны быть устранены.

В своих ранних работах Перлз ссылался на фрейдовский подход к сопротивлениям, хотя позже он признавал, что понятие "сопротивления" было для него абстрактным, пока он не познакомился с работами Райха (Перлз, 1969b). Даже в своей первой книге Перлз критиковал психоаналитический подход за то, что он пренебрегает как оральными, так и генитальными сопротивлениями, отдавая всё внимание анальному сопротивлению (Перлз, 1947). Он также считал, что фрейдовская техника свободных ассоциаций часто приводила к тому, что пациенту чувствуют, будто сопротивления это "плохо" (Перлз, 1948).

Перлз же, напротив, ценил сопротивление как форму контакта:

Автор данной работы, вслед за Перлзом (1973) и Харрисом (личное сообщение, 1/1980), утверждает, что в гештальт-терапии сопротивление на самом деле является указателем, направляющим терапевта к месту различных типов блокировки осознавания. В соответствии с взглядом Перлза (1969a) о том, что гештальт-терапевты исследуют самый внешний слой личности, а не ищут глубинную структуру, сопротивления представляют собой поверхностные структуры, поскольку они явно проявляются уже на ранних этапах терапевтического процесса. Таким образом, сопротивление можно рассматривать как контакт с тем, что необходимо сделать в терапевтическом процессе. Успех терапии может быть достигнут скорее путём работы с сопротивлениями, чем концентрацией на "предъявляемых проблемах" пациента. Это отчасти связано с тем, что, согласно психоаналитической теории, некоторая часть мотивации к сопротивлению находится вне осознания, и поэтому подлинные прорывы в терапии часто могут быть достигнуты при относительно небольшой работе как со стороны пациента, так и терапевта.

Кроме того, можно работать с физиологическими симптомами, такими как головные боли, которые иногда рассматриваются как сопротивление. Это часто приводит не только к облегчению беспокоящих симптомов, но и к подлинной проработке лежащих в их основе блоков.

Обсуждая типы сопротивления, Фрейд описал то, что он обозначил как интеллектуальное сопротивление. Это часто приводит к тому, что пациент формулирует аргументы против лечения. Часто эти аргументы являются попытками клиента заставить терапевта:

Слова Фрейда поразительно схожи с некоторыми словами Перлза. Например, Перлз осознавал желание многих пациентов спорить и сопротивляться любым изменениям в своей жизни (1969a). Кроме того, Перлз полагал, что девяносто процентов пациентов вступают в терапию не с целью излечения своего патологического поведения, а скорее для того, чтобы стать более искусными в деле сопротивлении терапии.

Фрейд использовал термин "перенос" для описания интенсивных эмоциональных отношений, которые развиваются между терапевтом и пациентом. Эти отношения нельзя объяснить только реальной терапевтической ситуацией, они возникают из-за того, что пациент "переносит" на терапевта чувства к какой-то другой фигуре из своего прошлого. Для Фрейда эти чувства были вызваны отношениями пациента с его родителями – Эдиповым комплексом (Фрейд, 1926c). Перенос может быть либо "позитивным", либо "негативным" (приводящим к неуместным чувствам привязанности или враждебности по отношению к терапевту соответственно).

В психоанализе перенос постоянно обсуждается. Фрейд считал, что перенос будет разрешён (resolved), когда пациент осознает, что он заново переживает эмоциональные события, истоки которых находятся в прошлом – обычно в детстве (Фрейд, 1925b).

Для некоторых психоаналитиков обсуждение переноса также помогает сохранить целостность терапевта; Хичман писал, что для успеха аналитик должен:

Для Перлза теория переноса Фрейда представляла собой важный пример понимания Фрейдом действия незавершённых ситуаций в настоящем (Перлз и др., 1951). Он писал:

Перлз рассматривал контакт как истинное восприятие инаковости, а не её ошибочное восприятие. Однако перенос представляет собой контакт иного рода. Клиент контактирует с событием или ситуацией из прошлого, хотя этот контакт направлен неадекватно. Несмотря на то, что такой контакт может быть неоптимальным, он всё же является контактом и может быть использован для содействия развитию осознанности.

Нильсен (1980) отметил, что центральное психоаналитическое понятие переноса, хотя и преуменьшается, критикуется и отрицается Перлзом, на самом деле имеет фундаментальное значение для "глубинной" структуры гештальт-терапии. Основное различие между психоанализом и гештальт-терапией заключается в методе работы с переносом. В психоанализе перенос используется для исследования прошлых отношений и травм с целью раскрытия вытесненного материала, особенно связанного с семейными событиями в детстве, который затем может быть интерпретирован терапевтом. В гештальт-терапии перенос указывает на искажение восприятия клиентом терапевта. Терапевт использует такие техники, как творческая фрустрация и пустой стул, чтобы восстановить контакт между клиентом и терапевтом в здесь-и-сейчас, а не между клиентом и воображаемой родительской фигурой. Таким образом, гештальт-терапевты пытаются предотвратить развитие "невроза переноса", побуждая клиента контактировать с терапевтом как с отдельной личностью. В психоанализе этого избегают, и развитие "невроза переноса" рассматривается как необходимое условие успешной терапии.

Катарсис – широко используемый, но нечётко определённый термин. Согласно Николсу и Заксу (1977, стр. 1), под ним обычно понимают "процесс, который снимает напряжение и тревогу путём выражения эмоций", которые были скрыты, сдержаны или бессознательны. Слово "катарсис" происходит от греческого "kathausis", что означает очищать или очищаться.

Фадиман и Фрагер определили катексис как:

В других работах Перлз писал, что его использование термина "возбуждение" было лингвистически удачным и включало в себя "фрейдовское понятие катексиса" (Перлз и др., 1951, стр. 15).

Перлз разработал модель организмической саморегуляции. Потребности исчезают, как только они удовлетворены или разряжены. Этот процесс был назван завершением гештальта.

Зевота и вздохи являются примерами разрядки в процессе организмической саморегуляции. Когда удовлетворение не достигнуто, может возникнуть тревога. Чтобы рассеять тревогу, поощряется катарсический процесс удовлетворения потребности или эмоциональной разрядки (Николс и Закс, 1977). Таким образом, катарсис, наряду с осознаванием и ответственностью, играет ключевую роль в гештальт-терапии.

Согласно Фрейду (1926а), простая формула происхождения невроза заключается в том, что Эго предприняло попытку подавить аспекты Ид, но неподходящим и безуспешным образом. Эта попытка подавления потерпела неудачу, и поэтому определённые инстинктивные стремления Ид всё же проявляются в действии:

Иногда этим желаниям Ид запрещено даже проникать в сознание, которое обычно не осознаёт стремления этих инстинктивных источников. Импульсы, не допущенные в сознание и сохраняющиеся только в бессознательном, описываются как вытесненные. Если эти вытесненные импульсы каким-то образом прорываются в сознание или в движения человека (или и туда, и туда), может возникнуть целый ряд невротических симптомов.

Фрейд (1932b) обнаружил, что поддержание торможений и вытеснений требует от человека огромных затрат энергии, которых он хотел бы избежать. Одним из способов такого избегания может быть состояние сна (сновидения), поскольку оно предполагает прекращение двигательной активности, и Суперэго расслабляется.

Теория невроза Перлза прочно укоренена в психоаналитической теории. Перлз считал теорию невроза одним из величайших достижений Фрейда:

Эта формулировка дала Перлзу представление о том, что индивид не обязательно стремится к здоровью и спонтанности; напротив, некоторые из наиболее жизненно важных и творческих способностей являются как раз невротическими. Это известно как невротическая саморегуляция (Перлз и др., 1951). Подобно Фрейду, Перлз рассматривал невроз как обладающий двойственными свойствами. Невротическая ригидность отражает определённый тип "характера", и в то же время невротический симптом выражает уникальный способ индивида взаимодействовать с окружающей средой (Перлз и др., 1951).

Фрейд считал, что на каждого невротического пациента влияет некое событие из прошлого, которое не было успешно разрешено. Часто его пациенты повторяли травматические ситуации из прошлого в своих снах:

Таким образом, согласно Фрейду, у каждого невротика есть фиксация на каком-то аспекте своего прошлого, но не каждая фиксация приводит к неврозу. Одной из "аффективных" фиксаций на чём-то в прошлом является скорбь (mourning), которая, по мнению Фрейда (1917a), включает почти полное отчуждение от настоящего и будущего и сосредоточение на прошлом.

Перлз также перенял эту точку зрения и использовал язык, очень похожий на тот, что использовал Фрейд. Для Перлза психопатологические "незавершённые дела" (незакрытые гештальты) из прошлого поглощают энергию в здесь-и-сейчас, постоянно требуя удовлетворения. Энергия, используемая этими незавершёнными гештальтами, может быть высвобождена только путём их осознания, а затем разрешения (resolving).

Этот последний этап представляет собой главное расхождение между психоаналитическим и гештальт-терапевтическим подходами к лечению неврозов. Перлз писал, что Фрейд:

Однако для Перлза незавершённые гештальты должны были достичь завершения, а не просто быть распознанными. Казалось, Перлз противоречил этому своим утверждением: "Осознавание само по себе – может быть целебным" (Перлз, 1969a, стр. 17). Для Перлза осознавание означало не просто воспоминание о травматических событиях, но также возвращение к организмической саморегуляции, преодоление прерывания, которое привело к незавершённости.

Фрейд (1926a) утверждал, что избегание является неотъемлемой частью любого невроза. По словам Перлза (1947), Фрейд включал в свой терапевтический подход предписание прямого контакта с пугающим объектом или ситуацией как противоядие от их влияния на человека. Фрейд осознавал, что просто "разговоров о" симптоме недостаточно для обеспечения выздоровления. Эта часть фрейдовской теории явно отражена в гештальт-терапии, в которой невроз рассматривается как избегание некоего пугающего объекта или ситуации. Кроме того, Перлз (1969a) постоянно подчёркивал необходимость чего-то большего, чем просто интеллектуальное признание проблем.

Фрейд рассматривал невроз как результат конфликта между индивидом и обществом. Невротики, писал он:

По мнению Фрейда, те люди, которые принимают требования цивилизации сверх своего "лимита", становятся невротиками, поскольку не могут жить в соответствии с собственными ограничениями. Таким образом, невроз развивается как результат неспособности индивида справиться с различными переживаниями (Фрейд, 1917a). Перлз открыто признавал, что заимствовал эту точку зрения из психоанализа:

Однако Перлз не соглашался с представлением Фрейда о том, что успешная терапия должна приспособить человека к требованиям общества; это, как считал Перлз, "способствовует прогрессу общества и цивилизации за счёт роста и счастья каждого человека" (Перлз и др., 1951, стр. 351).

По мнению Перлза, хорошо интегрированным человеком является:

Когда человек выбирает невроз как способ жизни, это обычно является наилучшим приспособлением с учётом того, как этот человек воспринимает ситуацию. Часто выбор заключается в том, чтобы не делать дальнейших выборов и демонстрировать фиксированные и стереотипные действия и реакции в различных ситуациях. Цель терапии состоит в том, чтобы способствовать осознаванию, благодаря чему восприятие ситуации расширяется, и становится возможным намеренный выбор вместо ограниченного и невротического выбора (Перлз, 1969a).

Нет сомнений во всемирной популярности психоаналитического подхода к терапии (Фадиман и Фрагер, 1976). Однако, несмотря на его огромную популярность и влияние на западную мысль и культуру, Фрейд имел некоторые сомнения относительно его универсальности как терапевтического подхода. В тридцать четвёртой из своих "Новых вводных лекций по психоанализу" (1933) Фрейд обсуждал то, что он считал главными достоинствами психоанализа, и своё отсутствие энтузиазма в отношении него как терапии. Фрейд рассматривал психоанализ как нечто ценное:

Главным достоинством психоанализа, по мнению Фрейда (1933), было распространение теоретического подхода, который способствовал бы широкому пониманию человечества в целом, а не только тех, кто проходил лечение. Перлз знал о сомнениях Фрейда относительно использования психоанализа как формы терапии. Он чётко обозначил свою (и других) ошибку в принятии фрейдовского подхода к терапии:

Фрейд (1918) писал, почему он выбрал термин "анализ", который означает "разбиение" или "разделение", и как это предполагало аналогию с физическими науками. Выступая за то, что психологические феномены следует разбирать на составные части, Фрейд не упускал из виду и обратный процесс, то есть "психо-синтез". Он писал (1918) о невротическом пациенте как о человеке с разорванной (torn) психикой, разделённой сопротивлениями:

Перлз критиковал Фрейда за недостаточный интерес к синтезу в противовес анализу. Для Перлза (1969a) терапия означала интеграцию или, точнее, собирание отщеплённых частей личности и их реинтеграцию; выражаясь терминами Фрейда – воссоздание прежнего синтеза в целостную личность.

Для Фрейда целью терапии было устранение сопротивлений у пациента и достижение воссоединения и укрепления Эго пациента (Фрейд, 1918, 1922). Освобождение энергии, которая в противном случае была бы направлена на поддержание вытеснений и внутренних конфликтов, позволяет вести более полноценный и насыщенный образ жизни. Устранение симптомов не является специфической целью анализа, а скорее происходит как побочный продукт аналитической процедуры, когда она успешна (Фрейд, 1922).

Сходным образом, Перлз писал:

Таким образом, и психоанализ, и гештальт-терапия имеют своей целью повышение осознанности и освобождение энергии, связанной с вытеснением конфликта и сопротивлением изменениям. Освобождённая энергия затем может быть направлена на рост и реинтеграцию (Фадиман и Фрагер, 1976; Энрайт, 1970).

Однако для Перлза психоаналитический процесс был слишком целенаправленным и ориентированным на будущее:

Однако, что более важно, Перлз принципиально не соглашался с тем акцентом, который психоаналитики делали на понимании детских травм. Не разделяя точку зрения, согласно которой человек, понявший всё своё прошлое, будет "излечен", Перлз писал:

Обсуждая роль терапевта (аналитика), Фрейд использовал сравнение с акушеркой (Беттельхейм, 1982). С этой точки зрения аналитик способствует безопасному процессу развития "новой" личности. Аналитик выполняет роль акушерки, помогая при родах, содействуя индивиду в развитии его/её личности, а не определяя то, каким он/она должны быть или как он/она должны развиваться. Только человек, который проходит самоанализ в терапии, может активизировать себя для изменений.

Гештальт-терапия переняла этот подход без изменений, постоянно утверждая, что терапевт не может делать ничего такого, чего пациент не мог бы сделать для себя сам (Перлз, 1969а).

Фрейд (1938a) всегда проводил чёткое различие между знаниями терапевта и знаниями пациента. Терапевт приходит к пониманию психического функционирования пациента через профессиональную интерпретацию его ассоциаций и других поведенческих проявлений. Однако терапевт делится этим пониманием крайне осторожно и бережно, учитывая готовность и способность пациента воспринять такую информацию.

Обычно наиболее подходящий момент для раскрытия информации — это когда пациент практически достиг этой точки самостоятельно, и остаётся сделать всего один маленький шаг. Впрочем, именно этот шаг может оказаться ключевым для достижения синтеза. Если же информация привносится преждевременно, это либо не даст никакого эффекта, либо спровоцирует сопротивление, с которым затем придётся работать. Терапевт постоянно сверяет свои инсайты, оценивая, насколько они соответствуют актуальным знаниям пациента. И чем теснее инсайты терапевта сближаются с пониманием пациента, тем успешнее терапия.

Перлз аналогичным образом писал о роли терапевта в гештальт-терапии:

Однако в другой части той же работы Перлз отметил важное различие между двумя подходами:

Таким образом, Перлз делает больший акцент на ответственности человека в терапии за совершение собственных открытий; наблюдениям терапевта никогда не придаётся больше доверия, чем собственным наблюдениям пациента.

Фрейд писал, что в психоаналитической терапии:

Гештальт-терапевты неукоснительно следуют этому аспекту фрейдовской теории. Гештальт-терапевт не даёт советов, а привлекает внимание пациента к различным аспектам его поведения – например, к несоответствиям в конкретных действиях или речи, что помогает человеку в процессе принятия собственных решений. Это недирективный подход, не-инетрпретативный подход, совместимый только с системой ценностей самого клиента. Основная задача терапевта – способствовать инициативе, самостоятельности и формированию инструментов, с помощью которых человек сможет справляться не только с актуальными проблемами, но и с теми, которые возникнут в будущем (Perls, 1969a).

В отличие от аналитика, гештальт-терапевт не стремится руководить, направлять, интерпретировать или как-либо иначе брать на себя ответственность за то, как функционирует другой человек. Напротив, предполагается, что человек обладает способностью найти собственное решение, и что у него больше информации для этого, чем у кого-либо ещё. В позиции аналитиков не хватает именно такого уважительного отношения к внутренним ресурсам и целостности человека.

Резник кратко изложил эту идею:

Подобная "помощь" не является поддержкой (support) и не помогает развить само-поддержку. Скорее она поощряет зависимость от терапевта, что само по себе деструктивно. Гештальт-терапия направлена на то, чтобы предоставить пациенту инструменты, чтобы быть своим собственным терапевтом.

Перлз весьма критически относился к методу проведения терапии Фрейдом, считая его следствием личной неспособности Фрейда к общению с людьми:

На обложке автобиографии Перлза «Внутри и снаружи мусорного ведра» (1969b), опубликованной издательством Bantam, помещена карикатура, где изображен Перлз на психоаналитической кушетке. За ним – и за столом, в окружении дипломов – сидит психоаналитик в противогазе. Перлз категорически не принимал подобный терапевтический сеттинг и в последние годы работал исключительно в формате лицом к лицу, в группах (воркшопах), чаще в непринуждённой атмосфере гостиной, а не в традиционном кабинете. Его личный стиль – яркий, эпатажный, «шокирующий» – проявлялся и в его выборе одежды в поздние годы, когда он предпочитал носить кафтаны или свободные «комбинезоны». Всё это выглядит осознанным противопоставлением консервативному образу «аналитика».

Однако в 1950-х годах Перлз не проявлял такого индивидуализма. В серии фильмов «Три подхода к психотерапии» (1956) он предстаёт в костюме в тонкую полоску, с консервативно уложенными волосами и бородой. В личном интервью (март 1980) Лаура Перлз отмечала, что Фриц использовал кушетку в начале своей работы с Исадором Фромом в Нью-Йоркском гештальт-институте. По всей видимости, его яростный бунт против психоаналитической техники произошёл только в конце его жизни.

Хотя Фрейд получил наибольшую известность благодаря применению индивидуальной терапии, он хорошо понимал силу и потенциал групповой психотерапии. В своей статье "Творческие писатели и мечтания" (Freud, 1908a, стр. 145) он подчёркивал ценность группового обсуждения фантазий, которые каждый человек считает сугубо индивидуальными:

Именно так Перлз и использовал группы, в которых участники выступали своего рода "греческим хором" для человека, работающего с терапевтом (Polster и Polster, 1973). Наблюдая за группой и участвуя в ней, человек осознаёт, что его чувства и действия схожи с переживаниями других (Perls, 1966a). В этом подходе к групповой психотерапии можно проследить влияние идей Фрейда.

Техника свободных ассоциаций Фрейда и континуум осознавания Перлза, несомненно, связаны между собой. Однако за внешним сходством этих подходов скрывается фундаментальное различие – возможно, одно из важнейших нововведений Перлза. Фрейд описывал процесс свободных ассоциаций следующим образом:

В гештальт процессе континуума осознавания пациента просят описывать свой текущий опыт (experience), начиная каждое высказывание словами "сейчас я осознаю, что..." (Perls et al., 1951, стр. 114). Когда осознавание приблизиться к области конфликта, человек попытается уклониться от этого: начнёт говорить о прошлом, убежит в фантазии о будущем, начнёт рационализировать или будет использовать другие способы избегания контакта. Именно в этот момент терапевт вмешивается и обращает внимание человека на то, как он прервал поток своего осознавания. После выявления конфликта таким образом применяются другие техники – диалог между конфликтующими частями человека или поочерёдное перемещение между ними – что способствует реинтеграции.

Таким образом, работа с континуумом осознавания отличается от метода свободных ассоциаций тем, что пациенту нужно не позволять своему вниманию свободно блуждать и концентрировать его на текущих (present) процессах. Эта задача требует особой дисциплины и была бы почти невыполнима без поддержки терапевта, который указывает пациенту, когда тот отклоняется от текущего опыта (present experience). Простого сказать пациенту расслабиться и отказаться от самоцензуры, как это предлагал Фрейд, бессмысленно – пациент не может этого сделать именно потому, что процесс самоцензуры развивается неосознанно (Perls et al., 1951).

Перлз называл метод свободно плавающего внимания Фрейда "свободной диссоциацией" (Perls, 1969a, стр. 55), поскольку этот метод позволяет пациенту уходить от ключевых аспектов своего конфликта. В отличие от работы с осознаванием, свободные ассоциации не привязаны к текущим процессам – внимание пациента чаще всего сосредоточено на воспоминаниях о прошлом.

Перлз рассматривал рассказы о травматическом прошлом как способ, которым человек оправдывает свою экзистенциальную позицию (Perls, 1969b). По его мнению, у человека существует иерархия "тысяч незавершённых гештальтов" (1973, стр. 121), организованных так, что наиболее значимый из них естественным образом проявляется в настоящем. Поэтому гештальт-терапевту не нужно "погружаться в глубины бессознательного по Фрейду" (1973, стр. 121) – достаточно наблюдать за очевидным: что пациент делает или не делает прямо сейчас.

Один из ключевых моментов расхождения между теориями Фрейда и Перлза – это роль интерпретации в терапии. Перлз отвергал психоаналитическую технику (Freud, 1926a) выверенных по времени конкретных интерпретаций, давая гештальт-терапевтам однозначное указание: "никогда, никогда не интерпретируйте" (Perls, 1969a, стр. 131). Однако это различие больше теоретическое, чем практическое – в реальной терапевтической работе оба подхода направлены на повышение осознанности (Barlow, 1978b).

Существуют различные психоаналитические определения интерпретации, но большинство из них согласуется с определением Гринсона: "Интерпретировать означает делать бессознательный психический феномен осознаваемым... чтобы помочь пациенту понять смысл данного психического феномена" (1967, стр. 309).
Другие теоретики психоанализа, такие как Эдельсон (1976), Эриксон (1964) и Шафер (1976), рассматривают процесс интерпретации как совместную работу пациента и терапевта по исследованию мотивов и различных аспектов поведения пациента. Цель этой работы – достижение разрешения (resolution) конфликтов, снижение психологического напряжения и облегчение симптомов (Nielsen, 1980).

Перлз критиковал роль интерпретации в психоанализе, считая проблематичным её акцент на поиске "причин" поведения (Perls, 1967), потому что…

Гештальт-терапия, утверждал Перлз, является экспериентальной (experiential), а не вербальной или интерпретационной (Perls, 1973).

Фрейд (1926a) считал, что слова и ассоциации пациента, хотя и являются искажениями, но указывают на особенности его психического функционирования. Этот материал, состоящий из воспоминаний, ассоциаций, сновидений и т.д., интерпретируются аналитиком. При этом Фрейд предостерегал: "Конечно, вы будете интерпретировать, опираясь на понимание, которое сформировалось у вас в процессе слушания, и на ваши профессиональные знания" (Freud, 1926a, стр. 129).

Хотя Фрейд считал интерпретацию ценной и необходимой частью терапии, сам термин вызывал у него неприязнь: "Интерпретация. Противное слово! Не люблю его звучание – оно лишает меня всякой уверенности" (Freud, 1926a, стр. 219).

Интерпретации даются в ответ на материал, изложенный пациентом, а не исходя из заранее сложившихся представлений. Аналитик должен выработать особую самодисциплину и должен делать интерпретации только с учётом пациента, с которым он работает, независимо от своего (аналитика) личного склада.

Перлз так писал о подходе Фрейда к интерпретации:

Это один из аспектов психоанализа, который Перлз и другие гештальт-терапевты существенно исказили и неверно истолковали. По мнению Фрейда, искусство интерпретации требует от терапевта особого такта и практического опыта для достижения успеха. Этот метод …

Эта цитата даёт много ценной информации о подходе Фрейда к интерпретации и показывает истоки некоторых принципов гештальт-терапии. Первый важный момент заключается в том, что пациента никогда не принуждают обязательно принимать какую-либо конкретную интерпретацию. В гештальт-терапии терапевт часто предлагает объяснение или точку зрения, чтобы посмотреть, как это будет воспринято пациентом. Пациент свободен либо отвергнуть эту идею, либо использовать её как инструмент для углубления своей осознанности.

Второй важный аспект цитаты – это фрейдовская идея о необходимости поддерживать постоянный контакт с "фактической текущей ситуацией". Подобно Перлзу, Фрейд неизменно обращался к реальной ситуации, в которой пациент находится в данный момент. Это, пожалуй, один из наиболее часто игнорируемых аспектов фрейдовской теории. Возможно, причина кроется в тенденции англоязычных стран следовать более "медицинскому" подходу, при котором пациента держат на дистанции, в роли получателя терапевтического внимания.

Третья точка соприкосновения – предостережение Фрейда о том, что аналитику следует быть осторожным и не привносить в терапевтический процесс ничего, что не исходит от самого пациента. Гештальт-терапия переняла точно такой же подход: терапевт ничего не привносит от себя, работая исключительно с материалом, который возникает в ходе терапевтического взаимодействия. Как и психоаналитик, гештальт-терапевт присутствует для того, чтобы способствовать осознаванию и терапевтическим результатам у пациента, а не для проработки собственных проблем.

Четвёртый аспект цитаты подчёркивает, что именно пациент определяет ход терапии и порядок работы с материалом. Этого принципа строго придерживаются в гештальт-терапии. Перлз (1969a) писал, что пациент должен сам определять направление терапевтического процесса и последовательность проработки материала. Поскольку потребности выстраиваются в иерархию, наиболее насущная потребность в каждый конкретный момент обычно находится на поверхности и становится наиболее очевидной для проработки в терапии.

Учитывая эти явные сходства между психоаналитическим и гештальт-терапевтическим подходами к интерпретации как терапевтической технике, интересно поразмышлять о том, почему Перлз столь яростно отвергал интерпретацию. Одно из возможных объяснений состоит в том, что Перлз считал чисто интеллектуальное осознание способов решения своих проблем недостаточным для исцеления большинства пациентов. С другой стороны, признание эффективности интерпретации могло бы поставить под сомнение внутреннюю непротиворечивость теории Перлза. Если принять такие ключевые концепции, как холизм, опора на себя и личная ответственность, то интерпретации, исходящие извне, можно рассматривать только как помехи на пути пациента к подлинной опоре на себя (being self-supportive).

Основываясь на обширном опыте чтения, обучения и проведения терапевтических сессий, я считаю, что большинство гештальт-терапевтов в той или иной степени используют интерпретацию в своей работе. Подобно тому, как психоаналитики используют термин "сопротивление" для описания эмоциональной вовлечённости пациента, гештальт-терапевты говорят о "контакте". Оба подхода подчёркивают необходимость "проживать" процесс терапии, а не просто "говорить о". Однако, стремясь создать контакт и способствовать осознаванию, гештальт-терапевты по сути занимаются интерпретационной работой. И хотя в их стиле это может проявляться менее явно, чем в прямых интерпретациях психоаналитика, это всё же остаётся интерпретацией. Например, когда терапевт обращает внимание пациента на противоречивые паттерны его поведения и/или слов – это тоже форма интерпретации, которую многие гештальт-терапевты успешно используют для углубления осознанности у пациента.

Пример гештальт-интерпретации (и один из подходов к эксперименту), который приводят Польстер и Польстер:

Работая со сновидениями (см. раздел 2.15), Перлз считал все элементы сна частями Я (self). Часто применяется диалог между этими частями, а цель состоит в том, чтобы реинтегрировать отщеплённые, отрицаемые или недоразвитые части Я. Обычно именно терапевт инициирует диалог между ними или идентифицирует те части личности, которые кажутся отсутствующими. Перлз (1966a, 1969a, 1973) сформулировал то, что он назвал "правилами гештальта", которые содержат в себе скрытую интерпретацию. Эти правила представляют собой интерпретации, к которым терапевт обращается для фасилитации терапевтического процесса.

Декларируемая позиция гештальт-терапевта состоит в том, что он не даёт интерпретаций, поскольку человек может осознавать только себя и быть в контакте только с собой. Никто не может по-настоящему знать, каково это – быть другим человеком или переживать чужие внутренние конфликты и дилеммы. Следовательно, интерпретировать – значит навязывать пациенту "фантазию" (терапевта) о том, как и почему он чувствует, действует и ведёт себя таким образом. Даже если такая фантазия верна, она наносит вред, поскольку лишает пациента возможности самостоятельно открыть, как он/она проживает свою жизнь, и поощряет зависимость от терапевта. Гештальт-терапия стремится развивать опору на себя, тогда как интерпретация подрывает эту способность.

Перлз подытожил это следующим образом:

Таким образом, кажется, что различие между взглядами Фрейда и Перлза на интерпретацию и её пользу носит скорее теоретический, чем практический характер. И действительно, сам Перлз порой не мог удержаться от интерпретаций:

Для Фрейда термин acting out (отыгрывание) означал проигрывание (living out) невротических паттернов. Он считал это нежелательным в большинстве случаев, и, как отмечал Перлз (1968, стр. 17), Фрейд утверждал: "Вы не должны отыгрывать, а должны вспоминать". Согласно Перлзу, это означало, что пациентам следует сохранять достаточную личную дистанцию от ситуаций, чтобы иметь возможность прорабатывать связанные с ними проблемы.
В гештальт-терапии acting out понимается более буквально как актёрская игра – "проба" различных моделей поведения в терапии, позволяющая пациенту лучше осознавать свой выбор в обращении с конфликтными ситуациями (Перлз и Клементс, 1968). Экспериментирование с моделями поведения сначала в фантазии, затем в безопасном пространстве терапевтической ситуации, а затем и в реальной жизни даёт пациенту возможность оценить вероятные последствия различных способов поведения (Перлз, 1969a).

Хотя Перлз утверждал, что его подход к acting out делает акцент на осознавании, тогда как подход Фрейда – на воспоминаниях, существует область, где их подходы пересекаются: это фрейдовская концепция "работы горя". Перлз открыто признавал значимость этого теоретического нововведения. По сути, в ходе работы горя человек проживает своё горевание здесь и сейчас, осознавая, что умерший значит для него здесь-и-сейчас, а не то, что он значил для него при жизни:

Таким образом, Фрейд прекрасно понимал силу техники, позволяющей пациенту "отыгрывать" (act out) прошлые конфликты в настоящем. Однако, в отличие от Перлза, он, вероятно, опасался, что большинство поведенческих паттернов, которые пациенты захотят отыграть, будут агрессивными, жестокими, сексуальными или иным образом неприемлемыми. Важно отметить, что даже Перлз ограничивал степень допустимого отыгрывания жестокости на своих семинарах, хотя и позволял пациентам выражать агрессию в его адрес – бить его кулаками, душить и так далее. При этом для Перлза отыгрывание в терапевтической ситуации служило способом предотвратить совершение пациентом неприемлемых действий (таких как насилие или убийство) в "реальной" жизни.

Подход Фрейда к толкованию сновидений оказал значительное влияние на теорию Перлза. Интерес Фрейда к снам возник в конце девятнадцатого века, когда он заметил, что два человека, переживающие схожие события в течение дня или подвергающиеся одному и тому же стимулу во время сна, создают вокруг них совершенно разные сюжеты сновидений. Он пришёл к выводу, что шум и другие стимулы, воспринимаемые во время сна, также как и события предыдущего дня, – это лишь крючки, на которые мы навешиваем свои самые сокровенные желания и чувства (Фрейд, 1901a). Мы сплетаем вокруг них фантазии, поднимающиеся из глубин бессознательного.

Разрабатывая психоанализ, Фрейд использовал в качестве части своей техники приглашение пациента рассказывать ему без критики и само-цензуры всё, что приходит ему в голову. Он обнаружил, что пациенты делятся своими сновидениями так же естественно, как и другими мыслями. По его словам:

Фрейд пришёл к выводу, что сновидения, несомненно, являются заменой рациональных мыслительных процессов и потому поддаются интерпретации и переводу на рациональный уровень понимания. Более того, он пришёл к убеждению, что: "Изучение сновидений можно считать наиболее надёжным методом исследования глубинных психических процессов" (Фрейд, 1920, стр. 13).

Фрейд обнаружил то, что он счёл тайной сновидений, работая с пациенткой по имени Ирма в 1895 году: движущей силой сновидения было желание, а содержанием сновидения – исполнение этого желания. Он предполагал, что во сне бессознательное способно совершить любое преступление ради исполнения скрытого желания. Некоторые желания могут быть настолько пугающими для сознания, что должны быть тщательно замаскированы и искажены, прежде чем они "осмелятся" проявиться даже во сне.

Однако Фрейд (1901b) полагал, что многие сновидения вовсе не требуют интерпретации, поскольку они открыто воплощают желание. Это преимущественно короткие сны, характерные для маленьких детей. Позднее, по мере взросления человека, сновидения становятся сложнее и всё более замаскированными, и со временем для выявления лежащих в их основе бессознательных желаний требуется экспертная интерпретация. При этом Фрейд подчёркивал, что хотя такие сновидения и не указывают на снижение или фрагментарность психической активности, они всё же остаются именно снами, и их не следует путать с дневными грёзами или другой подобной фантазийной активностью.

Считалось, что функция маскировки или цензуры служит двойной цели. Она не только позволяет безопасно разряжать вытесненную энергию запретных желаний, но и, скрывая истинную природу сновидения, помогает не нарушать процесс сна. Таким образом, сновидение выступает и как предохранительный клапан для фантазийного выражения подавленных эмоций, и как "страж сна". Впрочем, иногда маскировка не срабатывает, и сновидец просыпается – это происходит при ночном кошмаре. Позднее, около 1920 года, Фрейд скорректировал свою теорию, указав, что каждое сновидение представляет собой попытку исполнения желания (Хэдфилд, 1954). Однако Перлз (1973) настаивал, что фрейдовское описание сновидения как исполнения желания противоречит самой сути сновидения.

Взгляды Фрейда на толкование сновидений постепенно менялись. В 1900 году Фрейд рассматривал различные способы интерпретации снов (например, 1900, 1901a). В более поздних работах (1913) он утверждал, что психоаналитики в определённой степени способны переводить и интерпретировать содержание сновидений независимо от ассоциаций сновидца. Символическая природа снов позволяла интерпретировать их без обращения к ассоциациям человека. Однако к 1925 году Фрейд пересмотрел свою позицию и написал:

Это означало признание того, что один и тот же символ может иметь совершенно разные значения для разных людей, и только индивидуальный анализ уникальных ассоциаций человека способен дать представление о значении любого элемента сновидения. Фрейд постепенно приходил к пониманию, что каждый элемент сновидения, каждое психологическое событие обладает своим собственным уникальным происхождением и контекстом и может быть понято только в этих рамках. Он отмечал, что существуют элементы сновидения, которые пациент не может легко осознать, поскольку они являются частью его бессознательного. Аналитик помогает пациенту, предлагая свои идеи и работая со сновидением, чтобы вывести в сознание (осознание) недостающие или бессознательные элементы. Фрейд подчёркивал, что ассоциации пациента по поводу сновидения "необходимы" для интерпретации данного сна (1935, стр. 8). Это объяснялось не только тем, что ассоциации могут привести к раскрытию более личных символов, но и тем, что даже универсальные символы и темы, вероятно, имеют разные смысла для разных людей. При этом сновидения всегда следует интерпретировать в связи с определённым объективным событием в жизни сновидца, хотя таким событием может быть как реальное переживание, так и фантазия. Поэтому везде, где это возможно, пациенты должны были сами устанавливать связи между их жизнью наяву и их сновидениями через процесс ассоциаций. Если это не удавалось, Фрейд (1901a) считал, что воспоминания можно восстановить, проникнув сквозь маскировку.

Перлз (1969a) также подчёркивал важность самостоятельного установления людьми связей между сновидением как экзистенциальным посланием от Я (self) и осознанием в моменте "здесь и сейчас".

Если Фрейд рассматривал сновидения как "королевскую дорогу к бессознательному", то Перлз (1966b, стр. 204) видел в них "королевскую дорогу к интеграции", раскрывающую конфликты и нарушения контактирования, требующие проработки. Он рассматривал сновидение как:

Перлз отвергал само понятие бессознательного, предпочитая рассматривать личность как резиновый мяч, плавающий и вращающийся в воде, когда в каждый момент времени видна лишь одна его часть (Симкин, 1976). Соответственно, гештальт-терапевты, в отличие от фрейдистов, работают с той частью, которая оказывается видима в контексте текущего момента. Вместо попыток проследить историю симптома вплоть до детской травмы, терапевт всегда спрашивает человека, какую функцию этот симптом "выполняет для него" в здесь и сейчас.

Перлз фокусировался на фактическом поведении – на выражении лица, тоне голоса, осанке, жестах, реакциях на других участников группы и т.д. – чтобы обнаружить "пробелы" в личности. Эти пробелы возникли из-за отвержения определённых частей личности в попытке избежать боли. Таким образом, задача терапевта состоит в том, чтобы сконцентрироваться на том, чего человек избегает в своём актуальном опыте, помочь ему проиграть (act out) болезненные ситуации и реинтегрировать отчуждённые части личности в его жизнь.

В гештальт-терапии каждое сновидение содержит два элемента. Первый – это утверждение о том, кто вы есть, а второй – это часто недостающая часть, с которой необходимо работать для достижения интеграции (Симкин, 1973).

Перлз видел в сновидении дополнительный бонус в виде экзистенциального послания, точно указывающее на наше текущее отношение к себе и к миру. Сновидение даёт человеку возможность вернуть утраченные части личности и обрести целостность (Симкин, 1973). Перлз разделял мысль Юнга о том, что человек может успешно жить, только будучи тем, "кто он есть".

Фрейд в каждом сновидении искал символику и строил на ней свои интерпретации. Перлз тоже работает на основе символизма, поскольку все персонажи, предметы и вообще всё в сновидении рассматривается им как части самого сновидца.

Перлз выделял два вида сновидений: "исполняющие желания, фрейдистские" и "сновидения о фрустрации" или кошмары (1969a, стр. 213). Он сосредоточил своё внимание именно на последнем типе:

Таким образом, Перлз считал, что сны не обязательно являются исполнением желаний – если только не рассматривать их как попытку человека восстановить свою целостность. Скорее, он полагал, что "кошмары" – это один из способов, которыми человек фрустрирует себя (Perls, 1969a, стр. 96). Тем не менее Перлз признавал один аспект фрейдовских идей о воплощении желаемого:

Фрейд описывал концепцию сопротивления и забывания сновидений. Когда в процессе терапии какая-то часть работы успешно завершена и сопротивление оказывается преодолённым, часто всплывает некоторое забытое сновидение или его фрагмент. Фрейд (1933) эмпирически установил, что именно забытая часть сновидения зачастую оказывается наиболее значимой и требует дальнейшей терапевтической проработки.

Перлз (1969a) тоже предлагал пациентам представлять, что происходило в "забытых" частях их сновидений. Он считал, что предпочитаемый Фрейдом метод анализа (пациент на кушетке, терапевт сидит позади него; никакого внимания к физическим действиям) ограничивает возможности терапевта. Гештальт-терапевт обычно работает в группе. Такой метод даёт всей группе возможность наблюдать любые выражения лица или тела, которые могут дать ключ к пониманию текущих конфликтов, и позволяет участникам осознавать "себя" в отношениях с другими.

В отличие от фрейдовской теории, гештальт-техники иначе рассматривают источник, природу и цель самого сновидения. Если Фрейд видел в "манифестном содержании" сновидения символизацию латентных сексуальных и агрессивных конфликтов личности, то в гештальт-терапии каждая отдельная часть сновидения рассматривается как проекция нас самих, как отвергаемая часть. Ведущий может направлять человека по континууму осознавания, где тот играет и проживает роли различных персонажей и объектов сновидения, всё глубже погружаясь в тонкости сновидения и глубже в центр себя (Perls, 1966a).

Перлз признавал, что гештальт-подход к работе со сновидениями основан на теории Фрейда. Например, он писал:

Перлз также испытывал глубокое восхищение теорией сновидений Фрейда:

По мнению Фрейда (1933), терапевт может просто следовать хронологическому порядку событий во сне или же сосредоточить внимание на наиболее ярких элементах. Фрейд полагал, что "не имеет значения" (1933, стр. 11), какой подход используется для выявления основных ассоциаций в сновидении. Перлз (1948), не возражая против этого аспекта фрейдовской теории, предположил, что наиболее важной частью сновидения обычно является его конец, поскольку сновидение – это попытка решить проблему или завершить незавершённую ситуацию. Если сновидец воспринимает завершение сновидения как слишком пугающее, он просыпается и избегает завершения. Перлз справлялся с этой ситуацией, предлагая человеку придумать окончание сна (например, Сон Мадлен, Perls, 1973, стр. 188).

Таким образом, хотя Перлз развивал работу со сновидениями в ином направлении, нежели фрейдовский анализ, теория толкования сновидений Фрейда, почти наверняка стимулировала его интерес к этой области и предоставила ему базовые понятия для работы.

Из представленного здесь материала видно, что Фрейд оказал глубокое влияние на Фрица Перлза. Перлз использовал свои знания психоанализа в качестве основы для гештальт-терапии, внося коррективы и дополнения там, где считал концепции Фрейда недостаточными. Таким образом, психоанализ предоставил Перлзу основную ткань гештальт-терапии.